Мать с грудным ребенком посадили на 8 лет за взятку

На председателя Заболотского сельского исполкома Марину Вуд никогда не было ни одной жалобы. Над ней поставили жестокий оперативный эксперимент

Как минчанка-отличница стала председателем сельского исполкома

Марина Седнева — единственная дочь в семье, минчанка, отличница и краснодипломница Горецкой сельхозакадемии, мечтала о простом женском счастье: семья, дети, работа. И все это получила. Замуж за будущего зоотехника Станислава Вуда вышла еще в институте. Подрастала дочка Лена, вскоре родился сын Саша. Шесть лет назад, когда на свет появилась Настенька, Марина и Станислав решили перебраться поближе к Минску, к бабушке, которая бы помогла растить внуков.

Переехали жить и работать в Смолевичский район. В деревне Орешники им выделили служебное жилье. Три с половиной года Марина отработала зооинженером, а летом 2004 года ее повысили — назначили председателем Заболотского сельского исполкома.

— Хороший нам достался председатель, от и до женщина! — дают свою нехитрую оценку Марине Вуд сельчане. — Внимательная, вежливая. И не сплетница, и хозяйка, и мать отличная.

Что же досталось 38-летней Марине с новой должностью? Да, собственно, то, на что обычно плачутся сельчане высокому руководству — проблемы: с фонарями на улицах, с дорогами, с домами культуры, детскими садами, с вывозом мусора... На территории Марининого сельисполкома — 12 деревень с населением около 3000 человек, да еще 68 садовых товариществ. Летом народу прибавлялось. И вместе с ним проблем: разбитые дороги не выдерживали нагрузки, кучи мусора росли быстрее крапивы в огородах. На содержание и благоустройство всего этого хозяйства райисполком выделял в год 3 миллиона рублей.

Выходило по 20 тысяч рублей в месяц на одну деревню. Это при нынешних ценах, когда один день работы бульдозера стоит около 350 тысяч, день работы трактора для очистки улиц от снега и посыпания песком — около 200 тысяч. Денег, которые были в распоряжении сельисполкома на одну деревню, могло хватить разве что на три лампочки для уличных фонарей или трехметровый пролет забора. Изредка помогали сельхозпредприятия, но у них своих проблем хватает.

— Ходила к спонсорам, просила. Предприятия, бизнесмены — они же тоже живут здесь, понимают, что к чему. А что было делать? — вздыхает Станислав Вуд. — Наверху требуют социальные стандарты, и никого не интересует, что нет денег.

«Ищите деньги сами!»

В год 60-летия Победы спрос с сельисполкома повысился: праздника требовали райисполком, военкомат, отдел культуры. И все разводили руками: «Ищите деньги сами!» Марина нашла. За счет спонсоров Заболотский сельисполком отремонтировал 4 памятника войны (около 2,5 млн. руб.), вручил подарки ветеранам (около 1 млн. руб.), на сельском кладбище появился новый забор (около 0,5 млн. руб.). Марина добилась-таки выделения бюджетных средств и отремонтировала дом культуры и кровлю детского сада.

Председатель действовала по закону — наличность в руки не брала, деньги переводились спонсорами на счет исполкома. Но с июля 2005 года, после соответствующего указа президента, спонсорскую помощь получать стало намного труднее. А к ноябрю у сельисполкома закончились и собственные средства.

Когда Марина узнала, что снова ждет ребенка, засомневалась: рожать ли четвертого? Но врачи предупредили: аборт может привести к самому худшему. Решила рожать. Обострились старые болезни — гипертония и пиелонефрит, врачи рекомендовали лечь в больницу на сохранение. Она решила работать до самых родов и позже, после родов, быстрее выйти на работу...

«Пусть оплатит счет за лампы для уличных фонарей...»

Чуть больше года назад на прием к ней пришел молодой человек лет 25-ти. Представился Александром Н., сказал, что начинающий частный предприниматель, закупил где-то картофель, а продать не может — требуют какие-то справки. Знакомые посоветовали обратиться в сельсовет за консультацией. Марина объяснила, что существуют справки, где указывается, что у человека есть подсобное хозяйство, и он там вырастил то-то и то-то (скот, овощи и т.д.). Какой совет она могла ему дать? Ехать за справками туда, где он закупил картофель.

Через пару недель Н. появился снова. Пожаловался, что люди, у которых он купил картошку, потребовали по 30 долларов за одну справку, а денег сейчас нет, все вложено в бизнес. Попросил о помощи, мол, переговорите с людьми в деревне, может, согласятся, чтобы на их имена были оформлены справки.

— Марина говорила мне, что пожалела его, — пытается оправдать должностной проступок дочери Елена Иосифовна. — Молодой и начинающий, в таком положении. Подумала, что картошка — это не оружие, не наркотики, и, в принципе, какая разница, где он ее закупил? Она поговорила с людьми и выписала справки. И даже купила у него полтонны картошки — своя не уродила.

С тех пор молодой предприниматель стал бывать в сельисполкоме регулярно. Интересовался проблемами, предлагал свою помощь. Стал упоминать сумму — 200 долларов. Марина отказывалась — как ей потом отчитаться за эту помощь?

Но когда Н. предложил взять в аренду пустующее помещение исполкома под офис, она отказываться не стала — аренда законом дозволялась. Здесь были и другие арендаторы, и за арендную плату удалось, например, сделать косметический ремонт в холле сельсовета.

Пока оформлялся договор аренды, молодой человек опять завел речь о помощи сельисполкому. Марина подумала, что можно, наверное, без пяти минут их арендатора привлечь к благоустройству деревенских улиц. И пришла к решению: пусть предприниматель оплатит счет за лампы для уличных фонарей.

Повестку в суд Марине принесли в роддом

В тот вечер Александр появился без звонка. Сказал, что очень торопится и разговор займет 2 — 3 минуты. Он вывел Марину на улицу и заговорил о деньгах. Она ответила: «Хорошо, но давайте встретимся по этому вопросу в декабре». Он ждать не хотел, мол, в декабре его не будет, едет в отпуск. Заботливо предложил спрятаться от ветра в машине. И тут же сунул в руки конверт. Сколько в нем было, Марина узнала уже в кабинете следователя — 515 долларов.

Уже на суде прокурор поинтересовался, как она собиралась заприходовать эти деньги. Как написала Марина в письме-обращении к президенту, «признаться, я думала, не как их заприходовать, а что на них куплю лампочки (которые, в конце концов, можно купить и за наличность)».

На выходе из машины Марину ждали сотрудники ОБЭП. Составили акт, забрали в милицию, допросили, завезли к следователю. Правда, следователь после беседы отпустил женщину домой, отдал ключи от кабинета и сказал идти спокойно работать. Она была на четвертом месяце беременности, и пережитый стресс свалил женщину с ног. Практически все время до родов она провела в больнице. Там узнала, что возбуждено уголовное дело по части 3 ст. 430 УК РБ «Получение взятки», там же ее и допрашивали.

10 мая 2006 года Марина родила Александрину. А 11 мая прямо в роддом принесли повестку в суд. Малышка, на беду, родилась с патологиями: двойное обвитие пуповиной, перелом ключицы. В областной больнице поставили дополнительный диагноз: повышенная нервная возбудимость. Александрину лечили долго, суд после вмешательства адвоката перенесли на август.

Решение суда повергло в шок и семью и односельчан — 8 лет лишения свободы. Правда, без конфискации, так сказать, «по минимуму». Собственно, и конфисковать-то у нее было нечего: жила в колхозном доме, из драгоценностей у Марины были только дети. С трехмесячной дочкой на руках прямо из зала суда ее и отвезли в тюрьму.

— Самое странное, что показаний Александра Н. в деле нет, его не допрашивали, он будто растворился. Как тогда возбудили дело? — недоумевают родные Марины.

Областной суд оставил приговор без изменения, отсутствие показаний человека, который дал эту злополучную взятку, судей почему-то не смутило.

Дети Марины, узнав о приговоре, слегли. Девятиклассник Саша с острым приступом панкреатита попал в больницу. 6-летнюю Настю решили отвезти к родителям мужа, чтобы она ничего не узнала.

Письма Марины из тюрьмы родные читают сквозь слезы: «Персонал отнесся к нам хорошо: дали детскую кроватку, постель, ванночку, мы гуляем и моемся сколько нам нужно, нас постоянно посещает врач. Однако тюрьма есть тюрьма».

— Какая она взяточница? Глупости. Захотели подставить — подставили. Сунули деньги — и в тюрьму. Каждого могли, — рассуждает соседка Марины Вуд, Надежда Ивановна. — Она по соседству иногда приходила перед зарплатой одолжить 10 тысяч. Не богачка. Как все. И что у них в том доме? Как у всех. Ничего шикарного нема. Нема про что говорить...

— Вы у любого в деревне спросите: может кто отрицательное сказать про нее? — Ахают над судьбой председателя сельисполкома односельчане. — Хорошая женщина, всегда на хорошем счету. И восемь лет — за что? Чтоб нам жить с фонарями лучше было? Да перегори хоть все они, эти фонари...

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Ирина ШАБАНОВА, адвокат:

— Есть два вида преступлений, которые, в большинстве своем, раскрываются путем проведения оперативно-розыскных мероприятий, — это дела по наркотикам и взяткам. Объясняется это тем, что они сложны в раскрываемости. Но уголовное дело в отношении Марины Вуд было возбуждено ТОЛЬКО на основании результатов оперативного эксперимента. Это незаконно. Нет других, реальных заявлений от граждан. По закону любые оперативно-розыскные мероприятия, а эксперимент в первую очередь, должны проводиться при наличии на это оснований. Нельзя это делать в отношении любого гражданина.

А чтобы участник эксперимента, в данном случае человек, который представился Александром Нагорным, не привлекался к даче показаний, — это вообще нонсенс. Я готовлю сейчас надзорную жалобу.

ЦИТАТА В ТЕМУ

«...Остановлюсь на оценке провокационных действий должностных лиц правоохранительных органов в целях изобличения взяточников. Речь идет о недопущении провокации взятки под видом так называемого оперативного эксперимента в целях подтверждении получения взятки должностным лицом. Совершенно очевидно, что провокация преступления и так называемый оперативный эксперимент — не равнозначные понятия, поскольку оперативный эксперимент ни при каких условиях не должен быть связан с подстрекательством к преступлению с целью последующего изобличения виновного».

Из статьи «Взяточничество через призму уголовного закона при судебной практике» (журнал «Судовы веснiк», №2, 2003 г.). Автор — Владимир ХОМИЧ, доктор юридических наук, профессор, член Научно-консультативного совета при Верховном суде РБ.