«Чисто теоретически мог бы тренировать пацанов»

Эдуард Занковец оставлен у руля национальной хоккейной сборной Беларуси. Такое решение принял 27 мая исполком Федерации хоккея.

Как сообщают «Белорусские новости», председатель ФХРБ Евгений Ворсин не очертил конкретных временных рамок работы Занковца и его ассистентов Александра Андриевского, Владимира Цыплакова и Андрея Гусова, отметив, что речь идет о чемпионате мира 2011-го и последующих годов. Он подчеркнул, что федерация никому не дает «охранных грамот».

Исполком федерации констатировал, что на чемпионате мира в Германии команда не выполнила задачу войти в восьмерку сильнейших. Однако большинством голосов (11 против 5) ее выступление было признано удовлетворительным. Сам Ворсин считает выступление сборной неудовлетворительным. «Если будем благодушными, ничего хорошего не выйдет, — подчеркнул он. — Надо готовить команду к 2014 году. Глава государства поставил задачу занять место вплоть до призового. Задача сверхтяжелая. При ее решении надо знать, с какого бока подходить».

Вопрос заработной платы главного тренера сборной будет рассмотрен позднее с участием Министерства спорта и туризма с последующим выходом на Александра Лукашенко, поскольку это требует «определенных финансовых вливаний», которые не смогут обеспечить отечественные клубы.

Ворсин признал, что в Федерации хоккея Беларуси очень сложная ситуация с финансами, и федерация не имеет возможности содержать штатного тренера национальной сборной. По его словам, средства, выделяемые на федерацию и сборные, очень ограничены — 2,5 млрд. рублей в год. В этой связи ФХРБ будет обращаться в органы государственной власти и управления с просьбой выделить целевые средства на подготовку сборных команд.

Ворсин предложил, чтобы основным источником дохода членов тренерского штаба была работа в клубах. В ответ на замечание одного из членов исполкома, что бесплатная работа не подразумевает ответственности за результат, Ворсин предложил заключить контракт с главным тренером «на общественных началах».

Сам Эдуард Занковец отметил, что опытному тренеру сборной нужно быть освобожденным от работы в клубе, а молодому лучше параллельно тренировать клуб. Занковец, по его словам, пока не знает, что для него было бы лучше.

Накануне заседания исполкома Эдуард Занковец дал интервью обозревателю газеты «Прессбол» Сергею Щурко. Приводим его текст.

Спасибо Крикунову. Благодаря ему мне не пришлось думать над первым вопросом главкому национальной хоккейной сборной. Брошенная мэтром тренерского цеха фраза о переводчике, уверен, нашла отражение в многочисленных болельщицких пересудах как об итогах минувшего мирового первенства, так и о личности и тренерском таланте Эдуарда Занковца. Поэтому я лишь извинительно улыбнулся и включил диктофон...

— Если скажу, что высказывание Владимира Васильевича мне безразлично, конечно, совру. Непонятно, кстати, почему он так предосудительно относится к переводчикам — профессия заслуживает уважения и знаний, а у меня их пока недостаточно. Это во-первых.

Во-вторых, слишком уж упрощенный взгляд на нашу работу. Коль тренер образованный, владеет иностранным языком — он переводчик, а если стоит с секундомером, ругается матом — значит, профи, так, что ли? Но говорить что-то резкое в адрес Крикунова не хочется, потому что в этом случае я буду похож на него.

— Все же признайся, ты придумывал хлесткие формулировки на случай этого вопроса журналистов?

— Само собой. А недостатков в работе Владимира Васильевича, как и у любого другого человека, тоже можно найти немало. Но есть такое понятие “профессиональная этика”, и тренеру непозволительно обсуждать работу коллеги. Тем более в средствах массовой информации.

— Мне кажется, главная причина этого конфликта — “тлетворное влияние Запада”, а конкретно — Глена Хэнлона. Приехал он сюда и зарядил неокрепшие мозги, в том числе и твои, совсем другим отношением к ремеслу. Что, разумеется, не могло понравиться нашим аксакалам... Довольно емкую характеристику тренировочным методам последних дал в нашумевшем интервью Сергей Шабанов. Мол, совдеповские тренеры всегда работали по одной методе: нагрузил побольше и потащил подальше...

— Самое интересное, что у меня-то конфликтов с Крикуновым никогда не было. Вообще сложно что-то комментировать. Не понимаю, из чего взялось его высказывание, и недоумеваю, откуда у Владимира Васильевича такое пристальное внимание и ревностное отношение к белорусскому хоккею. Есть же другие страны. Там тоже хватает тренеров, которых можно покритиковать, поставить диагноз, но почему-то он дает оценки только белорусским специалистам.

— Ты ушел от вопроса...

— Отнюдь. Если бы ты брал интервью во время отставки Хэнлона, я сказал бы, что все происходившее в последние годы с приходом канадца было настоящим прорывом. У него имелось очень много противников, понимавших, что теперь они остаются на обочине, и поэтому предпринимавших максимум усилий, дабы этот процесс затормозить и развернуть обратно. И то, что в итоге случилось минувшей осенью, дело рук не только Владимира Владимировича Наумова, но и людей, которые все это вливали ему в уши и советовали...

— Ну а кто, интересно, мог что-то влить в уши Наумову? Захаров, что ли? Почему-то именно он приходит в голову согласно его устоявшейся репутации главного злодея белорусского хоккея.

— Вполне возможно. Михал Михалыча приход Хэнлона тоже не сильно воодушевил.

— А что такого сделал канадец, что сразу настроил против себя столько местных корифеев?

— Он показал, как надо вести себя с игроками, как формировать человеческие отношения, потому что именно на них строится работа с хоккеистами. Спортсмена надо любить. Человек должен понимать, что он не винтик, а личность. Хэнлон построил такую схему, что даже помощники были не слепыми исполнителями его указаний, а тоже имели право голоса и инициативы.

Когда поощряются инициатива, нестандартные идеи, задумки — в том числе и со стороны игроков, — работать интересно всем, ибо все участвуют в процессе. Каждый понимает: игра зависит от него лично и от всех вместе. Я с первого дня понял, что метод Хэнлона принципиально отличный от того, что мы имели раньше. И он именно то, что нам сейчас нужно.

С ним мы могли расти и покорять те высоты, которые прежде казались недостижимыми. Ребята — это вам любой скажет — почувствовали себя увереннее, а команда действительно показала максимальный результат, которого на тот момент можно было достичь. Шестое место на чемпионате мира — очень высокая планка.

— Тебе должно быть страшно от осознания того, что высота слишком заоблачна для молодого, по сути, тренера.

— Для того чтобы поднять эту планку, нужны молодые игроки. Человек пять, которые принесут свежую струю.

— Опять из России кого-нибудь спионерить?

— Ни в коем случае. Надо обратить взгляд на местных игроков, но сделать это будет очень трудно. После того как “Динамо” стало играть в КХЛ, уровень внутреннего чемпионата упал. И потому кандидатов в сборную стало меньше, чем два года назад, — это я на собственной шкуре почувствовал. Уровень игры ребят из чемпионата страны снизился — этого нельзя не признать.

— Надо полагать, по закону сообщающихся сосудов повысился класс белорусов, выступавших за “Динамо”.

— Не у всех. Те, кто играл в 3-4-м звеньях, остались на прежнем уровне, а первые две пятерки, считай, полностью комплектовались легионерами. Так что этот проект пользы белорусскому хоккею не приносит.

— А вот в испанском футболе или канадском хоккее никто не думает о том, как будет играть сборная. У них это почему-то две разные и непересекающиеся материи.

— Такая точка зрения тоже имеет право на жизнь, но у них эта система закладывалась десятилетиями. И команда не одна, а много больше.

Мы же должны дать результат в сжатые сроки. Думаю, болельщикам более интересна сборная, чем клуб. Да и стране, если брать государственную позицию, тоже. Значит, команда обязана решать стратегические задачи в расчете на подготовку игроков сборной. Каким-то образом надо совместить задачу сытых волков и несъеденных овец.

— В нашей стране овец съедают. И с большим удовольствием.

— На сегодня реальность такова, что даже с дорогостоящими легионерами “Динамо” задачу не решило. И чемпионат Беларуси уже не так интересен, как раньше.

— Что же делать? Уверен, глава федерации Евгений Ворсин может спросить тебя об этом уже на четверговом судьбоносном заседании исполкома.

— Я могу только посоветовать ввести в “Динамо” лимит на легионеров, как это делают в России.

— Тогда нашу команду будут “возить” еще больше...

— Пример Риги свидетельствует об обратном. Там тоже не имели в составе звездных легионеров, но свои задачи решили. Думаю, если бы Хэнлона не “ушли”, наша команда выступила бы в чемпионате КХЛ не хуже латышей.

— Обидел ты этой краткой ремаркой своего коллегу и ассистента в сборной Александра Андриевского...

— Едва ли. Саша попал в непростую ситуацию, когда тяжело что-то менять на поле. Тем более, когда хоккеисты не могут взять в толк, почему уволен тренер. Одно дело, если все понимают, что команда катится по наклонной, тогда нового тренера принимают с энтузиазмом, и рывок в результате будет даже прогнозируем. Но когда уход вызывает лишь недоумение...

Свою тренерскую квалификацию Андриевский доказал, выиграв Кубок Шпенглера, к нему вообще нет вопросов.

— Тем не менее никто из динамовцев принародно не возмутился и не спросил: “Да что же происходит?!”

— Этого и не должно быть, по большому счету. У каждого контракт и связанные с ним обязательства, и руководители клуба вправе принимать подобные решения.

— Согласен, дело-то житейское — каждый переживал за себя. А знаешь, как нравятся люди, которые за правду могут поступиться какими-то материальными благами?

— Ха!

— Это вообще-то был вопрос.

— Очень философский... С одной стороны, ты — профессионал, тебе надо выполнять работу. С другой — человек с собственной гражданской позицией, ради которой можно пожертвовать и контрактом.

— И много таких встречал в нашем хоккее?

— Вообще не встречал, ни в нашем, ни в каком-либо другом. А ты?

— Прессболовец Николай Карпович как-то проявил принципиальную солидарность с гендиректором одного мощного столичного клуба и ушел из структуры вместе с ним.

— Ну, это же не в разгар сезона, да и деньги, наверное, были не самые большие.

— Напротив, в разгар. Деньги действительно терялись не астрономические, но вопрос-то не в количестве — в принципе.

Вообще, как-то мало у нас героев, не находишь? Имею в виду знаменитую драку в последнем матче сезона на минском льду, когда за сражением Володи Денисова с чеховскими витязями его партнеры наблюдали с большим интересом, игнорируя призывы трибун поддержать товарища хотя бы численно.

— Слышал об этой истории, и она мне не понравилась. Ребята струсили — надо смотреть правде в глаза.

— Ну почему же? Они настоящие профессионалы и, прежде всего, думали о контрактах...

— Вряд ли, в игре о деньгах не думаешь. Да и каким образом участие в драке могло сказаться на контрактных поступлениях?

— А ты на их месте рванул бы на помощь Денисову?

— Трудно сейчас поставить себя на место хоккеистов, но, думаю, это надо было сделать.

— Ты этот случай с главкомом динамовцев Андриевским обсуждал?

— Нет. Впрочем, ты заставил меня задуматься: что ему оставалось делать в этой ситуации?

— Выйти на лед и увлечь за собой игроков. Принять участие в грандиозной потасовке, стать звездой видеочатов, получить крупный штраф, но все же оставить за Минском славу города, на льду которого никто не смеет избивать белорусов.

— Ты такие нестандартные вопросы задаешь...

— Я лишь передаю слова болельщиков, очевидцев этого позора.

— Но там на льду иностранцы стояли вроде.

— Зато за бортиком было много наших... По твоим подсчетам, целых два звена.

— Согласен, момент стал показателем способности коллектива бороться за высокие цели. Если они так себя повели, значит, шансов выйти в плей-офф у команды потенциально не было.

Это важная часть психологической мотивации игроков — гораздо важнее, чем какие-то тактические построения или тренировочный процесс. Насколько знаю, в нашей сборной на чемпионате мира похожих ситуаций не было. Коллектив сплоченный, все готовы были вступиться друг за друга. Уверен, в ситуации, подобной динамовской, на лед выскочили бы Денисов, Салей, Стасенко, Костюченок — список можно продолжать.

— На твой взгляд, что главное в работе тренера?

— Взаимоотношение с игроками. Не скажу, что они должны быть панибратскими, уважение необходимо, без этого никак. В идеале тренер должен знать о подопечных все, не переходя при этом, разумеется, каких-то рамок, не лезть в личную жизнь.

— А вот Анатолий Тарасов специально создавал женсоветы из супруг хоккеистов. С ними зачастую можно было легко решать вопросы поддержания или усиления уровня игры команды.

— Безусловно, если у игрока есть проблемы, тренер должен это почувствовать и помочь.

— Тебе приходилось таким образом кому-нибудь оказывать помощь?

— Нет.

— Как же так? Столько людей — и ни у кого не было проблем? Может, ты недоглядел или не убедил, что можешь принимать участие в чужой жизни не только как тренер?

— Недостатки-то у всех есть, согласен.

— Какой у тебя самый главный?

— Недостаток опыта, который позволял бы принимать правильные решения в короткий промежуток времени. Можно готовиться, моделировать ситуации и свои действия, но в дело вмешиваются нюансы, предусмотреть которые ты не в силах. Для того чтобы сделать верный выбор, надо побывать в подобной ситуации раньше. Это дает только практический опыт.

Еще мне трудно дается принятие кардинальных, жестких, порой жестоких решений, когда это касается работы с небезразличными тебе людьми. Или тем паче с которыми находишься в дружеских отношениях.

— Не боишься признавать принародно, что ты — человек нерешительный?

— Это не нерешительность. Просто я тяжело переживаю подобные моменты. Тем не менее, не избегаю их и не перекладываю работу на кого-то другого. Это неотъемлемая часть тренерской профессии. Причем не самая приятная, хотя знаю многих наставников, которые с легким сердцем увольняют и отчисляют. Наверное, все зависит от психологии.

— Кажется, для здешних мест твоя психология не самая подходящая. Наш тренер должен быть горлопаном типа сам знаешь кого. Чтобы его посылали подальше в кулуарах, но все побаивались.

— Я думал об этом и пришел к выводу, что многим руководителям почему-то нравятся тренеры порой даже без достаточного образования, но умеющие прилюдно материться в адрес игроков. Это даже вызывает восхищение. Мол, настоящий мужик, так и надо. Сейчас ребята напрягутся и сделают все наилучшим образом.

Это же утопия, блеф. Достичь по-настоящему большого результата может лишь команда единомышленников, которая играет не из-под палки, а так, как чехи во время решающего матча последнего чемпионата мира. У них был достаточно квалифицированный тренер, уверен, разговаривавший в раздевалке отнюдь не на языке матов. И парни, на которых мало кто ставил даже в собственной стране, победили команду, считавшуюся безоговорочным фаворитом.

— Ты говоришь прямо как Сергей Шабанов в его знаменитом интервью.

— Он молодец. Далеко не каждый человек решился бы на такой поступок, уважаю.

— Так что ж ты не поставил Шабанова в ворота хотя бы в одном матче? Ему ведь этот чемпионат ох как пригодился бы при подписании нового соглашения.

— Сергей заслужил место в сборной и потому попал на чемпионат мира. Я спросил перед отъездом, готов ли он ехать третьим вратарем, зная, что шансы на появление на льду минимальны. Он сказал, что готов. Несколько лет Сергей не привлекался в сборную, но откликнулся с готовностью, как только в этом возникла необходимость. Думаю, между нами никаких обид не осталось.

— Кого из игроков нынешней сборной ты уважаешь больше всего?

— Безусловно, у нас есть отличный капитан Руслан Салей, пользующийся огромным уважением и среди игроков, и среди тренеров. Он — настоящий лидер.

Можно назвать еще Андрея Мезина, человека, который искренне верит, что сборная может достичь высокого результата — выиграть медали на топ-турнире. Это и Константин Кольцов — его нам очень не хватало на чемпионате мира. Вообще хотелось бы видеть в сборной побольше духовных лидеров, способных психологически сплотить команду и повести за собой.

— Вырастить их можно?

— Искусственно — нет. Они с детства должны проявлять характер вожаков, победителей.

— С первого года тренировок наших детей стригут под одну гребенку и натаскивают на результат.

— Именно это и тормозит развитие белорусского хоккея. Ребенку с малого возраста прививается страх совершить ошибку, что тормозит его развитие. Поэтому и нет у нас индивидуальностей, хоккеисты, по сути, похожи друг на друга.

— На мой взгляд, стоит запретить в нашей стране юношеские и юниорские чемпионаты в элите. Смотреть на избиение юных соотечественников просто невыносимо, и популяризации хоккея Беларуси это жалкое зрелище никак не способствует.

— На самом деле это истинный показатель уровня белорусского хоккея. Ведь, если разобраться, лишь национальная команда в конце сезона регулярно сглаживает общее удручающее впечатление от выступления сборных различных возрастов. Последние годы “молодежка” не может выйти в высший дивизион. И как, скажите, после этого мы можем ставить высокие цели перед ребятами, которые по идее должны вскоре влиться в главную команду?

— Беда в том, что у нас и в тренерском цехе тотальный дефицит свободных мозгов, которые не погонятся за сиюминутным результатом, а будут работать правильно: на перспективу, закладывая в первую очередь не “физуху”, а технику катания и владения клюшкой, разглядывая и бережно развивая таланты каждого ученика.

— Такие люди у нас есть, однако их недостаточно.

— Как же так? На хоккей в стране по сравнению с другими видами спорта сыплется воистину золотой дождь, строятся катки, организуются команды, завозятся хоккеисты, а в национальной сборной тотальный дефицит хороших игроков. Молодежь нашу “возят” все, кому не лень... Почему же ничего не меняется, и что вообще должно поменяться?

— Надо учить тренеров современному хоккею. И делать это не только дома. Хотя и здесь немногие радовали своим посещением организованные специально для них семинары. И все же нужно, помимо них, создавать возможность обучения за рубежом, обмена опытом.

— Твой сын — игрок теперь уже молодежной сборной, — получается, стал жертвой этой системы?

— (Пауза.) Думаю, если бы он попал в руки хороших специалистов, как и многие другие ребята, то играл бы сегодня лучше. С его трудолюбием и отношением к делу многое могло бы получиться. Впрочем, уверен, еще получится.

— То есть мы из худших будем делать лучших, да?

— Худшие тоже могут стать лучшими. Правда, для этого надо много работать. И мы поработаем!

— Ты сам мог бы пойти работать детским тренером, чтобы попробовать все поменять?

— При решении какого-то вопроса надо, прежде всего, руководствоваться интересами семьи. Я не могу пожертвовать ею, чтобы быть альтруистом и работать детским тренером.

— Погоди-ка, твоему сыну уже ведь 19…

— Ну да.

— Стало быть, зарабатывает в хоккее он неплохо.

— На жизнь хватает.

— Тогда вопрос упирается в супругу: сможет ли она простить мужу ту самую гражданскую позицию? Отдельным бонусом проходит желание многих родителей поддерживать детских тренеров материально. Из лучших, естественно, побуждений.

— Я, кстати, вряд ли смог бы брать деньги у родителей детей.

— Молодец. Вижу, как приближаешься к принятию решения, которое, безусловно, всколыхнет хоккейную общественность.

— Чисто теоретически мог бы тренировать пацанов...

— Теоретически и динамовцы вступились бы за Денисова и запросто раскидали драчливых витязей по трибунам “Минск-Арены”. Вопрос, кстати, в их защиту тоже. Перемахни бортик и покажи, как надо. Нам сейчас так не хватает лидеров.

— Я мог бы заниматься этим как дополнительной работой. И жена, уверен, меня в этом поддержала бы. Мне повезло — она понимает меня целиком и полностью. Но вообще мужчина должен зарабатывать, чтобы его близким жилось хорошо и комфортно.

— Какой в этом плане можешь дать совет молодым спортсменам, уже сегодня имеющим в хоккее хорошие деньги и вследствие этого вызывающим пристальный интерес к себе со стороны слабого пола? Как найти в такой напряженной ситуации единственную и неповторимую?

— В подобных делах давать советы — дело неблагодарное. Пусть сами разбираются и полагаются на собственное сердце. Как наше поколение.

А что касается больших зарплат, которые получают хоккеисты до 20 лет, то здесь, конечно, вышел крен, сослуживший им плохую службу. Не прикладывая сверхусилий, они уже зарабатывают очень приличные деньги. И вместо того чтобы двигаться вперед, успокаиваются. Но это не та самодостаточность, которая должна быть у человека. Ее надо заслужить всей жизнью в хоккее, а не только начальным ее отрезком.

— Твой контракт с питерским СКА закончился?

— Да, я там отработал три года, и это было просто потрясающее время, потому что...

— Давай так: про потрясающее время и полученное от работы удовольствие ты будешь рассказывать питерским журналистам...

— Ха! (Смеется.)

— Сегодня на заседании исполкома федерации хоккея будет решаться твоя судьба. Есть два варианта, худший из которых — отставка. Ворсин ведь вполне может изменить свое мнение о том, что вашей дружной тренерской команде надо еще поработать.

— Значит, буду искать варианты дальнейшего трудоустройства. Думаю, у меня хватит квалификации и образования.

— Ну а если судьба-злодейка повернется к тебе спиной и нормальных вариантов не будет, тогда как?

— Имея диплом магистра физической культуры и спорта по специальности “хоккей”, могу продолжить движение в этом же направлении. Или, возможно, придется использовать второй диплом. У меня же еще и университетское экономическое образование. После окончания игровой карьеры тренером сразу не стал, а пошел учиться по специальности “менеджмент: управление на предприятии”.

— Такие люди нам очень понадобятся, если вдруг освободится вакансия гендиректора минского “Динамо”. В экономике ты рубишь, про хоккей и говорить нечего. Опять же со знанием иностранного языка…

— Тренерская работа мне нравится больше: привлекает возможность борьбы с соперником стратегическими и тактическими методами. Когда ты можешь нейтрализовать его задумки, предвосхитить какие-то шаги, это приносит чувство глубокого удовлетворения. Где еще такое можно найти, если не в спорте?

— Оппонентов в любом месте можно накопать, были бы амбиции да желание.

— Они у меня есть. Возможно, не больше, чем у Хэнлона, впрочем, и не меньше.

— Кстати, он тебя как-то утешал после этого чемпионата мира?

— Глен искренне считает, что мы выступили хорошо.

— Ты, полагаю, его тоже похвалил.

— Нет, ведь они финишировали ниже нас, поэтому было бы неискренне. Хэнлон это понимает. Но у него молодая, перспективная команда, впереди долгосрочный проект. Так что есть время улучшить результат.

— Как думаешь, у Эдуарда Занковца впереди тоже успешная тренерская карьера?

— Не могу утверждать, что вижу свое тренерское будущее только в радужных красках. Проблемы есть и будут, причем немало. Но мне нравится эта работа, я получаю от нее удовольствие. Тем более, как показывает практика, из переводчиков, которые действительно хотят чего-то добиться на тренерском поприще, тоже вырастают очень хорошие специалисты.