«Власть не уверена, что ее можно искренне любить. И развлекается парадом карманных бульбашей»

Справлял приятель-интеллектуал день рождения. Запасся горючим, собрал разумных товарищей, вывез на дачу. После веселой гульбы с полуночной босса-новой и философскими дискуссиями под текилу творческий коллектив живописно попадал кто где. Самые ответственные успели добраться до спальников.

А сам радушный хозяин вышел наутро в драной соломенной шляпе и домашнем кимоно, оглядел результаты своих усилий и задумчиво произнес: «Вот проснулся и пришло две идеи. Первая: где я? И вторая: у кого-то вчера был день рождения…»

Не спешите обличать ученых соплеменников. Дачные праздники — лишь бледное подобие державного разгуляя, обрушившегося на нас совсем недавно — в первых числах июля.

Уже есть народная примета: в эти дни лучше из города съехать. Или хотя бы затихариться на родной жилплощади. Пока добрый электорат празднует чужие победы и не свою вольность.

Только вот загвоздка: а кто, собственно, нам сказал, что он празднует? Если вычесть из общей картинки недавних торжеств недалекий электорат, готовый пить и плясать по любому поводу (а также в отсутствие такового), сухой остаток не обрадует самого оптимистичного наблюдателя. Стоит лишь присмотреться внимательней к главной гульбе Дня независимости — концерту у монумента на бывшем проспекте Машерова. Или хотя бы к ее телеверсии.

Неутешительный диагноз: волна всенародного ликования чем дальше, тем нелепей. Каждый год кажется, что хуже некуда. Оказывается, есть. Всегда есть.

Отошли плясуны-десантники, отпали парады невест — подоспели бойкая Ксюша Ситник и стяги-ковровые дорожки длиной в колонну бээрсээмовцев. Сшитые из лоскутов, на которых вдумчивая юность записывала чаяния ветеранов.

Где они — буйные пляски южных народов, бразильский карнавал, мулатки в бикини и прочая хаста маньяна? Наши праздники — не вдохновенный хаос, а ответственное мероприятие. Тут не бесчинствуют душой и телом, а развертываются на указанных позициях согласно плану руководства. Независимо от природных условий.

Телекамера не врет: моментально промокший пиджачок Руслана Алехно, обмякшее платьишко Дорофеевой, капли по щекам Анатолия Ярмоленки… И предел трудового энтузиазма: напрочь залитые водой клавиши, по которым отважно стучали все новые исполнители.

В подобной ситуации на открытом концерте в парке Горького когда-то NRMы вырубили ток и играли акустику, пока не просох аппарат. Но что нам — ликующим — непогода! Сказано петь — будем петь. Сказано играть — будем играть.

Знаете, когда такое возможно? Когда идет фонограммная работа. Тогда в самом деле неважно, что там с клавишами. И где прятался аккордеон, звучавший на выступлении «Дроздов».

Экстремальные концертные пляски насквозь промокших деток (я, кстати, понял, почему над центральной сценой не было навеса — он бы картинку испортил, монумент перекрыл) милосердно отвлекали от смысла песнопений. Слушать и вправду было нечего. По общему накалу прозвучавших благоглупостей нынешний праздник и вправду вышел в лидеры.

Знакомые идеи вроде дорофеевского «Беларусь сильная… Самая народная!» и агурбашевского «буднично-празднично, засветло-затемно» были развиты свежими девчушками, припевавшими про «подружку Беларусь», полотняно-льняными гимнами Отчизне и загадочными констатациями заслуженных артистов: «В страну вернулась жизнь…». Шершавые «Стоксы» и реабилитированный «Палац» затерялись в патриотических кричалках-шумелках.

На излете третьего часа меня осенило: да тут никто и не ждет смысла и таланта! Это мантра. Скажи тысячу раз «Бе-е-е-е-елая Ру-у-у-усь!» И придет усатое просветление под черным зонтом.

Камеры предательски фиксировали пассивно-терпеливые лики публики. Неистовствали лишь несколько рядов ближе к сцене. Причем независимо от личности артиста и характера номера.

«Подстава!» — подумал я. И устыдился собственного цинизма. Но когда массовка (резко выделявшаяся среди вялой публики) ближе к середине концерта вдруг дружно замахала одинаковыми желтыми фонариками, а после также дружно развернула красно-зеленые платочки (кося глазом в сторону выделявшихся впереди активистов-модераторов, демонстрирующих новые па), стало ясно: и вправду подстава.

Их безжалостно мочил дождь. Но они стояли. С несчастными лицами. Беспокойно вертя головами. Явно не получая удовольствия от музыки — что единственно могло оправдать стойкость юношества. Просто не было команды оставить пост.

И что ж вы думаете — люди в самом деле спели гимн? Даже артисты на сцене шевелили губами через одного, а то и вовсе смущенно улыбались. Чего тут требовать от публики?

Заряженный для вдохновения телеролик с построчным чтением гимна хлеборобами, врачами и дворниками помог слабо. Позднейшие трансляции с мест коварно подтвердили: согнанный на площади люд и там путался в словах и норовил сачкануть.

Состоялся сеанс властного самогипноза: держава не доверяла ни артистам (предлагая своим марионеткам штампованные текстовки), ни публике (демонстрируя за/вместо нее отрепетированные эмоциональные всплески), ни гражданам в целом — устроив всенародную пионерскую вокальную линейку. Власть, судя по всему, не уверена, что ее можно искренне любить. И развлекается парадом карманных бульбашей.