Валерий Цепкало: «У нас до сих пор думают, что если американцу что-то здорово, то белорусу – это смерть»

Претендент на пост президента, создатель белорусского Парка высоких технологий Валерий Цепкало в интервью «Салідарнасці» рассказывает, как победить коррупцию, что на самом деле понимается под модернизацией, и почему у нас томограф стоит в 3 раза дороже, чем на Западе.

Фото Игоря Мелешко

– В своем объявлении об участии в выборах вы написали: cвыше четверти века Беларусь двигалась в направлении, противоположном «новым методам организации государства и общества, основанным на партнерстве, сотрудничестве и горизонтальном взаимодействии». Когда пришло осознание, что мы пошли не тем путем?

– Довольно давно. Я же ещё в 1994-м написал «Путём дракона» (исследование, посвященное успешному опыту экономического развития стран Юго-Восточной Азии – прим. «Салідарнасці»). И уже тогда очевидна была необходимость создания максимальной свободы предпринимательства.

Вот конкретный пример. У нас, чтобы импортное лекарство или оборудование сертифицировать, можно потратить до года на разные бюрократические согласования. В Грузии просто отменили эту процедуру, признав международные сертификаты качества, европейские и американские. И, знаете, что самое удивительное при этом выяснилось? Оказывается, то лекарство, которое работает на англичанине или немце – столь же эффективно работает на грузине.

– Да вы что?!

– Вы представляете, это же просто чудо (смеётся). А у нас до сих пор думают, что если американцу что-то здорово, то белорусу – это смерть.

Наша собственная сертификация увеличивает не безопасность, а цену товара. Мой знакомый как-то хотел для своего медицинского центра завезти томографы. Так вот, томографы, которые Министерство здравоохранения закупало по 200 тысяч долларов, на Западе стоят 60 тысяч. С уплатой таможенной пошлины и НДС они обойдутся в 70-75 тысяч, но не 200.

Я говорю ему: «Так купи и привези дешевле!» – «Не могу. Скажут, что я занизил стоимость, чтобы заплатить меньше НДС, это будет трактоваться как уход от налогов, что приведет к уголовному преследованию».

Этот пример говорит о том, что наша государственная система просто себя изжила.

Я был консультантом правительства Грузии и хорошо знаю опыт их реформ. В здравоохранении они оставили за государством всю неотложную помощь, а также специализированные медицинские учреждения – кардио- и туберкулезные диспансеры, онкологические больницы. А поликлиники общего профиля распродали за одну базовую, но с условием, что инвестор полностью проведёт их модернизацию и построит ещё одну-две поликлиники в сельской местности.

В результате за 4 года в стране было построено 200 новых поликлиник в деревнях и небольших городах. И полностью модернизированы поликлиники, в которых плитка была уложена в 1970-х годах прошлого века. Частник у себя воровать не будет, поэтому томографы они стали закупать не по 200 тысяч долларов, по 60 тысяч.

Больничная палата в Чиатуре – грузинском городе с населением менее 20 тысяч человек

Государство создало страховой фонд, благодаря которому пациент теперь может выбирать себе поликлинику без привязки к месту жительства. То есть медучреждения стали конкурировать между собой за клиентов. А люди получили возможность выбирать, где лучше.

Самое любопытное, что качество здравоохранения в Грузии существенно улучшилось, а госрасходы сократились на 40%.

А у нас модернизация – это замена линии на заводе по производству газетной бумаги, которая скоро вообще никому не будет нужна? Да, было время в 1990-х, когда газетная бумага являлась дефицитом – вы работали в «Известиях» и помните это. Но сегодня вкладывать 200 миллионов долларов государственных денег в завод по производству газетной бумаги – это пускать их на ветер.

Модернизация – это заимствование самого успешного мирового опыта. Когда японцы в 19 веке увидели, насколько отстали от США, то сделали так, как показано в фильме  «Последний самурай!»: «Кто в мире лучше всех оружие делает? Американцы? Приглашаем их к нам. У кого лучшие корабли? У голландцев? Кто делает лучшие дороги? Англичане. Давайте их сюда. Кто умеет красивые здания строить? Везите итальянских и французских архитекторов». И так далее.

В результате японцы, которые до начала модернизации жили в деревянных бамбуковых домиках и ходили опоясанные мечами, уже через 30 лет смогли под Цусимой разбить Российскую империю. После чего Столыпин начинает проводить сельскохозяйственную реформу.

– Ну, мы тоже сербов приглашаем строить :)))

– Да, по «Маяку Минска» хорошо видны наши «успехи» в строительстве «элитного» жилья, – отставшие технологии строительства, отвратительный внешний вид, дома дают усадку, трескаются…

В то время как в мире технологии строительства стремительно развиваются, у нас они не то, что стоят на месте, а деградируют. Посмотрите: сразу после войны, когда наши города еще лежали в руинах, строили добротнее и качественнее, чем сейчас.

Куда ни глянь, почти везде одно и то же. Дороги в мире уже нигде не трескаются после зимы: ни в Швеции, ни на Аляске, где климатические условия ещё хуже. Везде научились их нормально делать. А у нас каждый год одно и то же – ремонт, ремонт, ремонт, на который тратятся сотни миллионов долларов.

Я проехал, по всей Беларуси и ужаснулся количеству умирающих деревень: после войны такого не было. В Беларуси за 25 лет население в сельской местности сократилось с 3,2 млн человек до 2 млн. Сельское хозяйство приходит в упадок. А как иначе, если у доярок зарплата – 200-250 рублей? Что это вообще такое? Как можно жить за такие деньги?

«Вымирает наше Возрождение»: репортаж «Салідарнасці» из деревни под Жлобином. Фото Семена Печенко

Десять лет назад в Китае средняя зарплата составляла 300 долларов, сейчас – 800. А у нас в 2010-м было 500, а ныне и того меньше. Поэтому надо менять всю экономическую политику, всю систему.

На Западе простой человек в какой-то момент, образно говоря,  перестал видеть государство. Чтобы получить паспорт, ему не надо никуда ходить: достаточно оформить заявку онлайн, а документ вскоре пришлют по почте.

А у нас наоборот: государство стало присутствовать практически везде. Министерство по налогам и сборам говорит, что нарушения выявляются у 99,8% проверяемых субъектов хозяйствования. Ну, это же дикость какая-то!

Что, белорусы какие-то плохие, другие, чем австрийцы, что ли? У австрийцев нарушения находят у 1-2%, и то устраняют через рекомендации и предписания. То есть, если что-то заметили, тебя, как правило, не штрафуют в ту же секунду, а предлагают устранить недостатки.

Я уже не говорю о том, что в Китае, если по вине проверяющего бизнесу причинён ущерб, то сумму ущерба взыскивают с самого проверяющего. Поэтому если у какого-то предпринимателя видят проблему с пожарной безопасностью, то сам государственный служащий ее и устраняет: если например он видит, что нет противопожарного комплекта, то он сам идет, монтирует его в соответствии с требованиями, а директор платит ему за работу. И вся проверка.

– На днях Юваль Ной Харари высказал любопытную идею: сейчас правительства используют компьютерные алгоритмы, чтобы следить за людьми, а нужно создать такие алгоритмы, которые будут следить за действиями чиновников, чтобы не допустить коррупции. Что вы думаете по этому поводу? 

– На самом деле, подобные механизмы уже работают: я это наблюдал и в США, и в Сингапуре, и в Великобритании. Их смысл в том, что, если чиновник в принципе не соприкасается с гражданином и бизнесом, то отсутствует возможность принять взятку. Поэтому большинство вопросов, связанных с получением разрешений, решается онлайн.

Надо создать систему, которая в принципе не позволит ничего украсть. Приведу пример как можно решить вопрос, скажем, с наделением земельными участками. Нужно сделать две вещи: любой участок проводить через онлайн-тендер и вести в интернете прямые трансляции заседания исполкома.

Пусть все заинтересованные видят, как идет обсуждение вопроса, какие аргументы приводили чиновники, передавая застройщику бесплатно участок земли у Парка Челюскинцев. Чем обосновывалась необходимость сноса Центра творчества молодёжи…

Любая прозрачность – это уже борьба с коррупцией. А скрытность, отсутствие протоколов – это почва, на которой процветает мздоимство.

Я бы с большим интересом понаблюдал в интернете, как в нынешнем виде появлялся тот же «Маяк Минска». Был проект: очень красивый, гондолы плавают, красивые офисы и жилые дома, просто сказка. Люди посмотрели на планы и понесли туда деньги, потому что думали: «В такой красоте будем жить!»

Так выглядел первоначальный проект «Маяка Минска». Вместо этого построили обычные «каменные джунгли» из панелек

Потом кто-то решил: «Зачем нам Венеция? Обойдемся без гондол. Построим как-нибудь, тяп-ляп – для белорусов и так сойдет…»

Но эскизный и архитектурный проекты проходят утверждение в исполкоме. Любое внесение изменений должно проходить согласование. Кто согласовывал изменения, которые превратили парадный въезд в город в захудалый микрорайон? Если бы решения принимались прозрачно, и все обсуждения выкладывались в интернет, мы бы все этих людей знали… Но думаю, они вряд ли пошли бы на то, чтобы уродовать архитектурный облик города.

Мой знакомый врач из Англии говорит: если ко мне пришел человек с экземой на коже, я начинаю копать внутрь, почему она появилась, а не просто лечить симптомы. Так вот, мы боремся сейчас с проявлениями коррупциями, ищем врачей, которые были причастны к сомнительным закупкам. А надо менять систему, чтобы исключить саму возможность реализации коррупционных схем. Нам нужна эффективная система, предотвращающая коррупцию, а не гоняющаяся за отдельными индивидами…

Продолжение читайте тут