Филин

Сергей Василевский

Мошес: «В 2020 году Запад повел себя позорно медлительно»

Заявления президента Франции о необходимости оставить белорусскому режиму зазор для маневра Филин обсудил с директором исследовательской программы по Восточному Соседству ЕС и по России Финского института международных отношений Аркадием Мошесом.

— Эммануэль Макрон на международном форуме по безопасности GlobSec в Братиславе призвал давить на Александра Лукашенко, но при этом оставлять ему поле для маневра, чтобы иметь возможность для выхода из сложившейся ситуации.

Если оставить за кадром слова Макрона о том, что белорусский правитель до событий 2020-го едва ли не готов был вступить в НАТО, чтобы уберечься от России, что означают эти слова сейчас, когда министры обороны Беларуси и РФ подписали документы о размещении ядерного оружия на белорусской территории?

— Во-первых, я считаю, что это не самое удачное высказывание господина Макрона. Но он часто позволяет себе высказывания, которые аналитической проверки не выдерживают.

Потому что, если он считает, что до 2020 года Лукашенко стремился дистанцироваться от Москвы, то по каким-то тактическим вопросам, возможно, да, но по стратегическим ничего не делалось.

Ни для того, чтобы ослабить военный союз с Москвой — учения проводились регулярно. Ничего не делалось для того, чтобы ослабить военно-политическую координацию действий с Москвой — все бюрократические структуры работали так, как и работали.

Экономическая зависимость оставалась запредельно огромной. Информационная зависимость от Москвы была слишком высокой. И я могу дальше продолжать этот список.

Лукашенко нравилось проводить у себя помпезные форумы, на которые к нему приезжали люди, жали руку и говорили о его роли в урегулировании украинско-российского конфликта. А роль эта сводилась к тому, что в Минске людям подавали кофе и какую-то еду. Другой роли, по большому счету, и не было.

И иллюстрацией этому была история в 2019 году, когда Лукашенко пригласили на Мюнхенскую конференцию, а Путин, который тогда находился в Сочи, сказал ему никуда не ехать. И он тут же никуда не поехал.

То есть, этот факт лучше, чем часы всяких заявлений, иллюстрирует степень готовности и желания Лукашенко разговаривать с Западом.

Макрон пытается представить политику 2015-2020 годов как правильную, а это, как минимум, неочевидно ни с геополитической точки зрения, ни с точки зрения прав человека и развития гражданского общества.

Опять же, вспомним, как жестоко по меркам 2017 года были подавлены акции так называемых тунеядцев. То, что Европейский Союз не обратил никакого внимания на репрессии в отношении протестующих в 2017-м, подготовило для Лукашенко возможность принять решение о применении аналогичных репрессий в 2020-м.

Теперь, что касается сегодняшней ситуации. У Лукашенко нет никакой свободы маневра. Не он решает, как показал февраль 2022-го, когда белорусский министр обороны пообещал, что российские войска приедут на учения и потом уедут, а они приехали на учения, но остались и были использованы для вторжения в Украину.

И не он решает сейчас касательно вопросов размещения ядерного оружия. Его информируют, когда и как оно будет размещено. Поэтому, если Макрон считает, что здесь есть о чем разговаривать, я могу пожелать ему успеха. Но никакой перспективы я в этом не вижу.

Единственная тема для разговора, которая может существовать в отношении Запада и Лукашенко — это очень жесткое требование об освобождении политзаключенных. Всех, и исключительно в ультимативном порядке.

Потому что это тот вопрос, в который Путин, возможно, также захочет вмешаться, но сделать это ему будет сложнее. Это вопрос, который хотя бы теоретически может стоять между Западом и Лукашенко.

В вопросах, касающихся военной политики, внешней политики Лукашенко окончательно утратил свою субъектность и пойти в этом на перекор Москве он не может. Он может рассчитывать на то, что ему удастся дождаться каких-то изменений в России, но на этом и все.

 — Эксперт Фонда Карнеги Андрей Колесников считает, что Лукашенко сдал свою страну Путину, согласившись на размещение ядерного оружия в Беларуси. По его мнению, Кремль фактически перемещает оружие из одного региона РФ в другой, новоприобретенный.

В апреле в одном из интервью вы призывали не отождествлять страну и главу правящего режима. Как бы вы оценили сегодняшнее положение Беларуси, ее статус?

— Я и сейчас так считаю. Лукашенко, безусловно, сдавал, расторговывал элементы своего суверенитета на протяжении всего периода пребывания у власти. Но в особености — на протяжении всего периода после августа 2020 года.

Он выстраивает вассальную систему отношений, в которой Путин является верховным сюзереном, а он обладает определенной автономией на данном ему куске земли.

Но Беларусь остается формально независимым государством, а это означает, что возможность постановки вопроса о нелегитимности всех соглашений, подписанных Лукашенко, либо от его имени, с Москвой и с кем бы то ни было, любой новой властью Беларуси остается.

И это не нужно сбрасывать со счетов. Нет, я не считаю, что нет никакой разницы между Беларусью и Смоленской или Брянской областью. Пока она существует, безусловно, в международно-правовом плане. И это значит, что она существует в вопросах практики и дипломатии.

Другое дело, еще раз повторю, что Лукашенко не субъектен. В этом проблема. Наверное, сейчас он пользуется поддержкой большего числа белорусов, чем три года назад. Но это ничего не меняет. А продолжать разграничивать между нелегитимным правителем и абсолютно легитимной и международно признанной страной нужно было и несколько месяцев назад, и нужно сейчас. 

 — Польский отставной генерал Вальдемар Скшипчак наделал шума, заявив о вооруженном восстании в Беларуси, которое якобы может поддержать его государство. Его высказывания уже успели раскритиковать, обвинив в непонимании происходящего в нашей стране.

И тем не менее, возникла дискуссия о подобном способе разрешения проблемы. Идут споры, не приведет ли это к гражданской войне. И готов ли Запад и Украина к такому сценарию.

Белорусский режим, судя по последним заявлениям, к такому повороту событий готовится, как минимум, на словах.

Что вы думаете по этому поводу? Не слишком ли рано об этом рассуждать?

— Я думаю, что, во-первых, рано, и, во-вторых, неправильно. Потому что с аналитической точки зрения оснований говорить о вооруженном восстании у нас сейчас нет абсолютно никаких. Это только помагает лукашенковской пропаганде.

Надо, безусловно, думать о другом. О том, что причины, которые вызвали к жизни то, что называется белорусской революцией 2020-го, они все остались.

Структурные причины, базовое противоречие между нормальной, европейской, достаточно современной и модернизирующейся нацией и абсолютно архаичным президентом, который застыл даже не в 2000-х годах, а в 80-х.

Это противоречие обязательно выйдет на поверхность. Мы не знаем, когда это случится. Но, скорее всего, речь будет идти о массовых мирных протестах, а не о гражданской войне.

Сейчас об этой действительно говорить еще рано. Потому что все будет зависеть от международной обстановки. Но я думаю, что когда это произойдет, Запад будет в большей степени поддерживать этот мирный протест, чем это было в 2020 году.

В 2020-м Запад повел себя позорно медлительно. Сам Лукашенко, как мы помним, не был под санкциями до ноября. Мы слышали какие-то малопонятные призывы к национальному диалогу, когда одна сторона была мирной, а другая применяла силу.

Тогда Запад был не готов. Но все то, что произошло в ходе войны в Украине, начиная с февраля 2022-го, показало, что Запад может на самом деле мобилизоваться в критических ситуациях и может учить уроки.

К сожалению, из выступления Макрона мы видим, что западные политики и бюрократы не до конца поняли то, что должны были уяснить из опыта перезагрузки 2015-2020 годов.

Но время есть, и когда это противоречие снова выйдет наружу, я думаю, Запад в этих условиях будет вести себя по-другому, а не так, как он вел себя три года назад. 

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.7(40)