«Книга мастеров»

В прокат вышла «Книга мастеров» — сказочный блокбастер студии Walt Disney Pictures, чьи маркетологи предположили, что освоить российский рынок поможет стимуляция генетической зрительской памяти о советских фильмах-сказках, спрыснутых, как живой водой, юмором в духе телешлягера «Чародеи».

О том, насколько диснеевской будет "Книга мастеров" чисто визуально, можно определить по ядреной цветовой гамме первого же кадра, когда раскинувшаяся в небе химическая радуга напоминает бензиновые разводы на лужах. Стремлению впихнуть в один кадр сразу все цвета солнечного спектра соответствует и желание авторов в драматургическом плане охватить максимально широкий спектр сказочных архетипов, не только русских.

Так, главная отрицательная героиня Каменная княжна (Ирина Апексимова), жаждущая мирового господства, задумана как аналог Снежной королевы и Хозяйки Медной горы, которой для осуществления ее замыслов необходим каменных дел мастер, способный оживить "бел-горюч камень Алатырь", вырезав из него каменный цветок по инструкциям из Книги мастеров.

Заложив этот мощный международный сказочный фундамент, авторы принимаются декорировать его осовременивающими шутками: из зеркала, с которым консультируется Каменная княжна, выглядывает лицо Валентина Гафта, выдающего дежурный одесский ассортимент — "пророчества-шморочества" и "я дико извиняюсь".

Другие словесные игрушки выдержаны на аналогичном скромном уровне: среди прочего упоминается дорога, вдоль которой мужики срубили деревья, и потому ее прозвали Рублевкой, а также "немецкая паровая телега, и колокольчики у ней "бенц-бенц"".

Хлипкими в "Книге мастеров" выглядят не только потуги на постмодернистский юмор, но и банальная причинно-следственная логика, в рамках которой непонятно, например, кто и почему заколдовал злополучную Каменную княжну, от кого у нее имеется дочь (Мария Андреева), приглянувшаяся главному герою — мастеру-каменерезу Иванушке, и как это материнство вообще технически возможно, учитывая, что у княжны все каменное.

Трудный поиск актера на роль Иванушки, который периодически вынужден отнекиваться, что он не царевич, но и не дурак, завершился кинодебютом студента Саратовской консерватории Максима Локтионова, который, в общем, соответствует международным стандартам в плане гламурной, рекламной пригожести, но вот что касается русского народного обаяния, то в лице у доброго молодца катастрофически не хватает именно что доброты.

Не только в части выбора центрального исполнителя "Книга мастеров" выглядит сборником нереализованных кастинговых возможностей, которые при более креативном подходе режиссера Вадима Соколовского позволили бы и соблюсти сказочные иноземные стандарты, и тонко пошутить для внутреннего пользования. Иваном-недоцаревичем с подозрением на дурака мог бы стать, допустим, Иван Янковский, после "Индиго", к сожалению, нигде не снимающийся. А на Каменную княжну идеально подошла бы Людмила Гурченко, интонации и мимику которой иногда, может, и не нарочно воспроизводит Ирина Апексимова, еще недостаточно окаменевшая лицом для своей роли.

И если уж веселиться в полный рост, то героя Леонида Куравлева, Барина, владеющего абсолютной деревенской властью и ежесекундно грозящего всех выпороть, должен был бы играть Никита Михалков, а дочку его, покушающуюся выйти замуж за Иванушку, соответственно, Анна Михалкова.

По итогам выделились в "Книге мастеров" лишь две маленькие актерские работы: Русалка (Екатерина Вилкова) и ее патологически ревнивый сожитель Кощей (Гоша Куценко) минимально оживляют общий тусклый актерский фон, на котором почти не искрит — о ужас! — даже чудодейственнный Михаил Ефремов в роли 34-го богатыря-аутсайдера, выкинутого из пушкинского текста, поскольку 34 богатыря не рифмуются со строчкой "в чешуе, как жар горя" — эта литературоведческая шутка выглядит настолько вымученной, что и у самого безудержного "актер актерыча" все опускается при необходимости ее озвучивать. Так же мало возбуждения от стоящей перед ними задачи, похоже, испытывали режиссер и сценарист, вынужденные контрабандой протаскивать в заграничный коммерческий проект хотя бы пару граммов чего-нибудь такого, что бы тихо грело душу ироничного советского зрителя.