Беседка
Татьяна Гусева

Андрей Курейчик: «Мне жаль, что мои дети живут в сегодняшней Беларуси»

Известный сценарист — о том, в какой стране мы проснемся после выборов, почему белорусы перестали ходить в театр, и как ему работается в российском кинематографе.

— Андрей, во время нашего прошлого интервью ты предвидел, что кризис коснется российских проектов, в которых ты работаешь сценаристом. В прошедшие выходные в Минске состоялась премьера российского фильма «Гороскоп на удачу» по твоему сценарию. Получается, кинематограф выходит из кризиса?

— Это моя первая премьера в большом кино за несколько лет. В кино был кризис. Проекты накапливались. В этом году у меня три премьеры в кинотеатрах. В октябре на экраны выйдет «Снова три плюс два» по мотивам классического советского фильма, а на Новый год зрители увидят комедию «Все сбудется».

Из-за падения российского рубля бюджеты фильмов сократились. Соответственно, и сборы упали. Кроме того, для российского кино закрылся украинский рынок.

— Как тебе, белорусу, работается сейчас в российском кино?

— Знаю, как в России промывает мозги пропаганда, и насколько получение денег от государства зависит от твоей «правильной» позиции.

Мне повезло, что я принципиально не работаю в той сфере кино, которая связана с обслуживанием чьих-то политических интересов или пропагандой. Я работаю в коммерческом кино, где превыше всего интересы зрителя, его хорошее настроение.

Ситуация в российском кино вызывает боль. Мои продюсеры потеряли партнеров в Украине. Украинский рынок был очень важен для российской кинопродукции. Точно так же украинцы потеряли связи. Сейчас в сфере кооперации полная разруха, как на Донбассе. Это трагедия, за которую кто-то должен рано или поздно понести ответственность. Думаю, что, скорее всего, в стратегическом плане это будет Россия.

— Каких перемен тебе хочется в Беларуси?

— Мне лично хочется белорусского кино. Сейчас огромное количество кинотеатров и залов. Казалось бы — показывай, зарабатывай. Но отечественные кинопроизводители не пользуются таким уникальным шансом. С точки зрения емкости белорусский рынок достаточно большой. Люди готовы покупать билеты в кино. Сейчас не проблема заработать в кинотеатрах. Но своего продукта нет, и это очень грустно.

— Может быть, это потому что белорусам нечего сказать?

— Людям, которые работают на «Беларусьфильме», видимо, нечего. Потому что вместо того, чтобы создавать продукт, у нас выводят средства за границу, как в случае с «Авелем». Миллионы долларов потрачены, а где результат?

Мне есть что сказать. Сняли недавно фильм «ГараШ», монтируем его. Это истинно национальный проект: о Беларуси, для белорусов и сделанный только белорусами.

— Если бы тебе дали миллион долларов на кино…

— Я бы снял четыре картины о Беларуси: драму, притчу, комедию, фантастику. Но, к сожалению, деньги дают в чьи-то непонятные руки, и их больше никто не видит, а мы, простые люди, снимаем за свой счет.

— В одном из интервью ты недавно говорил, что тебя разочаровывает катастрофическое падение зрительского интереса к театру в Минске. Как думаешь, о чем это говорит?

— Это говорит о том, что театр перестал быть актуальным искусством. Люди утратили к нему интерес. А на то, чтобы сделать свой развлекательный Бродвей, у нас денег нет.

Я очень редко вижу актуальные спектакли в белорусском театре. Много лет слежу за репертуаром и понимаю, что все чего-то очень боятся. Сплошная самоцензура. Как итог — полупустые залы. Зрители не виноваты в том, что так произошло. Если мне интересно, я прорвусь куда угодно, куплю билет за любые деньги. А если скучно – меня и волоком не затащишь. Ты же видишь, какие очереди на американское кино, а тут — пусто. Это вина не зрителя, а творцов.

— По-твоему, может ли искусство вытащить людей из депрессии во время экономического кризиса, как сейчас?

— Во время экономического кризиса искусство становится самым важным. Американская киноиндустрия расцвела во время Великой депрессии, то же произошло с немецким кино во время страшных кризисов 30-х годов.

Снимая «ГараШ», я понял, что искусство — это не вопрос денег. Это вопрос мотивации.

— Можешь припомнить момент, когда ты последний раз плакал в кино или театре?

— Да, это было на фестивале в Германии. На спектакле Алвиса Херманиса «Долгая жизнь». Это было великое зрелище.

— Как ты считаешь, на что похожа нынешняя президентская кампания в Беларуси?

— Для меня ее не существует.

—У нас есть шанс после выборов проснуться в другой стране?

— Нет, мы в той же стране и проснемся. Эти выборы ничего не меняют в Беларуси. Для меня смысл любых выборов — это смена власти. Для этого их и придумали. Если выборы никак не меняют власть на протяжении двух десятилетий – это не выборы.

— Когда ты проводишь время со своими детьми, глядя на них, какой ты представляешь Беларусь в будущем?

— Мне жаль, что они живут в той Беларуси, какая она сейчас. Мне хочется, чтобы она была нормальной европейской страной. Я их так настраиваю, что они европейские дети, которые рано или поздно будут жить в свободной демократической европейской стране.

Когда в Беларуси начинались преобразования, я был ребенком, а сейчас мне 35, у меня двое детей, а все так же...

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)