Змитер Войтюшкевич: «Нашим женщинам очень трудно – нет нормальных мужиков»

Спустя 10 лет после начала своей сольной карьеры Змитер Войтюшкевич один из немногих наших музыкантов, кто без проблем собирает концертный зал. В интервью «Салідарнасці» он вспомнил, как играл когда-то в метро, признался, что до сих пор считает себя дурнем, и искренне пожалел белорусских женщин.

– В 2000 году вы исполнили заглавную песню в знаковом проекте «Я нарадзіўся тут», после чего фактически началась ваша сольная карьера. Как вы оцениваете прошедшие 10 лет?

– Смотря с чем сравнивать. Я чувствую себя как звезда, которая живет в Лондоне: не по кошельку, а по объему сделанной работы. Как-никак за прошедшие годы издано 12 альбомов.

Хотя это не значит, что меня много кто знает в Беларуси, особенно вне Минска. Но я к этому спокойно отношусь и сейчас стараюсь сложившуюся ситуацию исправить.

Как это ни удивительно, из придурковатого артиста, который в 90-х в группе «Палац» скакал по сцене, я превратился в музыкального авторитета. Хотя до сих пор считаю себя в каком-то смысле дурнем.

Честно говоря, мне тяжело в роли символа той же кампании «Будзьма!». Иногда хочется делать глупости и чтобы их тебе прощали. Но при сольной карьере ты обязан отвечать за многое: что ты говоришь, как говоришь, в каком состоянии находишься во время концерта.

Сейчас не может быть и речи, чтобы выйти на сцену пьяным. А в «лихие 90-е», когда я был в «Палаце» на вторых-третьих ролях, я мог с другими позволить себе это.

Для меня честь, что за эти годы я подружился со всеми лучшими белорусскими поэтами. Считаю, что в каком-то смысле они стали моими отцами – моего папу сбил насмерть мотоцикл, когда мне было 3,5 года. И Некляев, и Бородулин, и Буравкин, и Камоцкий, на стихи которых я делал концертные программы, направляли меня в жизни. Я открыл чудесный свет поэзии, которого раньше вообще не видел.

Но мне хочется работать еще и еще, хочется поработать с крупной формой, а для этого нужно многому научиться.

– Почему за границами Минска вас мало знают?

– Во-первых, свою роль сыграл «черный список», в котором я оказался с другими рокерами. Все-таки 5 лет активного периода творчества меня не видели. В Березовке, откуда я родом, спрашивали: «А почему Димка пропал с телевизора? Наверное, спился».

Во-вторых, мы живем чужими историями. Широкому зрителю больше интересно как там Лолита…

Но нельзя сказать, что вне Минска меня вообще не знают. В крупных городах мое имя известно людям, которые интересуются белорусской темой. Это результат моей, как я считаю, миссионерской работы. Я встречаюсь с людьми в школах, позавчера вот выступал в дурдоме…

– …Что в настоящем дурдоме?!

– Да, на концерте были и доктора, и пациенты. Позвали – и позвали, зачем отказываться?

– Вас очень мало на ТВ. Почему не пойдете и не попроситесь на то же ОНТ?

– Дело в том, что связи между показами на телевидении и деньгами, известностью в нашей стране нет. От того, что тебя будет крутить ОНТ, белорус билет на твой концерт не купит. А мои билеты продаются.

– Какой зал вы в среднем собираете?

– Залы, конечно, бывают разные: на 300, 400, 1300 мест. Но в последние годы проблем с наполняемостью у меня не было. Я делал в Минске шесть концертов за год! Назовите мне популярного артиста, кто может похвастаться таким показателем.

Слава богу, я не советский человек. Творческий человек не должен ходить на прием и говорить: дайте мне аппаратуру, дайте мне студию. Мне поступают предложения от разных начальников: зайдите, коньячку попьем, поговорим. Но я не представляю себя в этой роли. Не хочу.

– А не думали пойти по стопам Лявона Вольского? Культовый рокер, которого сознательная молодежь считала моральным авторитетом, ушел в популярный жанр… Публике, похоже, нравится.

– Думаю, Вольского интересует вопрос: «А могу ли я?» Если бы Леша Хлестов качественно делал попсу по-белорусски, Вольский бы этим не занимался. Это естественный путь для человека, который занимается исключительно музыкой.

Надо мной тоже насмехаются – «человек-проект», делает в год по альбому, а то и два. Но я не рублю мясо на фабрике, и считаю, что могу себе позволить издать раз в год то, что мне нравится.

– Прошедшее десятилетие было для вас бурным не только в творческой, но и личной жизни. Вы трижды женаты…

– Да, и надеюсь, что мой третий брак – последний. Со старшим сыном у нас отношений пока нет, потому что за эти 10 лет я успел сделать и много нехорошего. Но, надеюсь, ситуация исправится. Старшего сына мне очень не хватает, и я очень хотел бы быть с ним рядом.

– То, что вы росли без отца, повлияло на вашу дальнейшую жизнь, карьеру?

– Мне трудно об этом говорить, это психологи должны разбираться. Но мне повезло, что отец был хорошим человеком. Память о нем помогала мне кем-то стать.

В свое время за мной был даже такой грех: я больше любил покойника-отца, чем живую мать. Сейчас-то я понимаю, чтобы тогда дураком, забитым своими комплексами – есть такой момент, когда дети начинают стесняться своих родителей. Сейчас я уже один: мать умерла, а братьев и сестер у меня не было.

– В юном возрасте вы сначала переехали из родной Березовки в Лиду, а затем в Минск. Легко освоились на новом месте?

– Внутри меня всегда сидело желание выразиться как творческой личности. Первые деньги начал зарабатывать, играя на кларнете в переходах минского метро. Затем придумал одеваться на Новый Год в костюм Деда Мороза и дарить детям конфеты, пока их родители незаметно передавали мне деньги. Попутно ездил в Березовку за тушенкой, чтобы было что есть всю неделю.

Я, кстати, только в 1994 году первый раз попал в кафе. До этого мне было неудобно там находиться, я боялся завести разговор с официанткой.

Потом оказался в «Палаце», и все понеслось… Если бы не группа, не первые поездки с ней, то, может, был бы я сейчас каким-нибудь секретарем БРСМа.

– Вы всегда публично выступаете по-белорусски, сейчас вот являетесь лицом кампании «Будзьма!». Идея белорусской Беларуси придает вашей жизни смысл?

– Да. Недавно читал форум на tut.by, там кто-то написал: мол, если бы вернули бел-красно-белый флаг, то чтобы в стране изменилось?! Да, наверное, Беларусь лучше жить не станет. Но лично для меня этот флаг имеет огромное значение, он будет согревать меня внутри, тогда как красно-зеленый флаг для остальных не имеет никакого значения – за эти 15 лет о нем не написали ни одной песни.

– У вас очень яркий образ мачо. Длинные волосы, растительность на лице, одежда.

– Длинные волосы и бороду я не специально отращивал. А вот искать одежду мне нравится – в каком-то смысле это поиск самого себя. Я очень люблю в той же Варшаве походить по разным магазинчикам. Но побыв один раз в Нью-Йорке, понял, что лучше всего было бы всю одежду покупать там. Это место как раз для такого безумца, как я, ищущего свой стиль.

– На последней Рок-коронации, где вас признали «исполнителем года» вы появились в розовой майке с надписью…

– …«Я хочу быть Барби – сучки имеют все»? Ну, это был эпатаж, рассчитанный на формат мероприятия.

А вообще, мне нравится, как одевается Стефан Эрикссон – и на официальные мероприятия, и на какие-то «пати». Джинсы, пиджаки с узорами, кожаные куртки. В этом смысле мне есть у кого учиться. Но добавлю, что к выбору одежды я отношусь без фанатизма: едя в Варшаву, иногда задумываешься – купить сапоги или тримлер для кошения травы?

– Как поддерживаете физическую форму?

– Хожу в бассейн 2-3 раза в неделю. Это мой спорт. Плюс стараюсь больше бывать на свежем воздухе, забиваю гвозди, кошу траву. Люблю встать в 7 утра, когда младший сын еще спит, и взять в руки косу – на душе сразу становится хорошо.

Еще раз в неделю хожу в баню, что считаю очень важным. Мужчина должен быть отпаренным и отбитым веником.

– Но в последнее время на улице все чаще встретишь полных молодых мужчин с цыцками.

– В моем окружении с детства считалось, что мужчина должен быть немного подтянутым. Пусть будет небольшое пузо, но нужно стараться не жрать так, чтобы были цыцки, и дупа в джинсы не влезала.

– Кажется, в обществе уже устоялось мнение, что белорусские женщины лучше мужчин.

– Да, настоящих, буйных мужиков мало осталось. В основном мы имеем сейчас приспособленцев, забитых своими проблемами.

Нашим женщинам приходится очень трудно – нет нормальных мужиков. Почитайте, что творится на форумах! (смеется – Р.Г.) Белорусский мужчина не изучает природу своего пьянства, своих отношений с женщинами, детьми.

– Он остановился в своем развитии?

– Похоже, да. Я вот стараюсь изучать природу своих разводов, думаю, почему так произошло. А большинство, такое впечатление, занято поиском открытого утром магазина с целью набухаться.

Умным женщинам очень трудно найти себе ровню, которая могла бы не только ее тешить, пестовать и голубить, но и заботиться о ней. К тому же мужчины живут на 20 лет меньше, чем женщины, и здесь открывается еще одна проблема – женщины в 50 лет не имеют партнеров.

– Пусть ситуация трудная, зато у вас, как музыканта, больше поклонниц.

– Я стараюсь не отталкивать поклонниц, но и не пользоваться ими. Во время концерта, наверное, некоторые женщины могли бы сказать: да, Змитер, бери все, что можешь взять. Это банально и неправильно – жить после концерта жизнью вне семьи. Но повторюсь за многими суперстарами: если женщина во время моего выступления получает удовольствие, в том числе физическое, я этому очень рад.