Жолан Вийо: «Было ощущение, что я попал в военный лагерь»

Француз с патроном поделился впечатлениями от Беларуси.

На встречу Жолан Вийо приходит в легких кроссовках, в которых 21 сентября пытался пересечь белорусско-украинскую границу. Тогда он и представить не мог, что задержится здесь до ноябрьских заморозков.

До задержания Жолан носил бороду. Фото: личная страница в фейсбуке

От фото Жолан отказывается: не очень нравится, как сейчас выглядит. Вспоминает, что, когда на первом заседании суда увидел такое количеств камер, чувствовал себя не совсем комфортно.

С бородой, которая вызвала подозрение у белорусских пограничников, Жолану пришлось расстаться на девятый день после задержания: не хотел усугублять ситуацию.

— Ко мне пришли и сказали: «Вы должны ее сбрить. У нас такие стандарты». Было ощущение, что я попал в военный лагерь. Сначала не собирался подчиняться. Но после подумал, что не хочу еще больших проблем. Если бы судья увидел меня с бородой, прочел бы отчет, в котором написано, что я отказывался следовать правилам, это могло бы усложнить положение.

Хотя бороды, признается Вийо, ему не хватает: за два года привык к ней. «Но все нормально, отпущу снова», — улыбается Жолан.

Сейчас его больше волнует здоровье, а не внешний вид. Чувствует себя нормально, но проверить свой организм все же планирует.

— В тюрьме очень легко подцепить какую-нибудь болезнь. Это распространено в таких местах. Поэтому я себя проверю. Просто чтобы быть полностью уверенным. Хотя чувствую себя хорошо. Счастлив, что все разрешилось.

О первом вечере после освобождения

Из зала суда Жолана забрал французский консул и отвез его в ресторан. После этого они вместе отправились в Минск, где путешественника ждали друзья — Татьяна и Мария.

— Первый вечер я провел у них дома. Поспал в хорошей постели, в тепле. В тюрьме нас будили в 6 утра, я уже к этому привык, поэтому в первую ночь проспал всего пять часов. Глаза сами открылись. Это был довольно стрессовый период, поэтому не так просто переключиться.

За эти три дня освобожденный француз успел получить визу и насладиться простыми вещами, которые после двух месяцев в СИЗО кажутся особенными.

— Звучит глупо, но это действительно так. Например, я наслаждался хорошей едой. Мама моей подруги готовит очень вкусно. В Беларуси по-другому быть не может: люди здесь очень гостеприимные. Потом я наконец подключил телефон к интернету. Проверил Facebook, Whatsapp, другие мессенджеры. Они просто перегреты. Мне написало огромное количество людей. Многие оставляли публичные сообщения в FB. Позавчера я пытался отвечать, но понял, что пока не готов. Это, наверное, грубо с моей стороны. Но я отвечу всем и поблагодарю их, когда вернусь во Францию. Сейчас не чувствую в себе сил. Не знаю. Слишком много давления.

Об условиях в СИЗО

В письмах, отрывки из которых публиковались на странице, созданной в поддержку Жолана, говорилось о плохих условиях содержания: холоде, безвкусной еде, походе в душ раз в неделю. Вийо подтверждает: все было именно так.

— 22−23 часа ты проводишь в камере. Всего один час в день мы ходили на «прогулку» — именно так, в кавычках. По правилам она должна была длиться 2 часа, но это никого не волновало. Каждый понедельник можно было принимать душ. В камере была раковина и холодная вода. Этого было достаточно, чтобы помыться.

Но больше всего француза возмутило не это, а нарушение прав человека.

— Здесь абсолютно не уважают твои права. Взять самое элементарное: например, окна должны быть открыты, хоть и с решеткой. Но они были с затворами. Целый день ты не видишь даже кусочка неба.

Зато, рассказывает он, видел крыс в коридоре.

— Также знаю от других людей — сам с этим не сталкивался, что в камерах очень много тараканов, — последнее слово Жолан произносит на русском. — И я не удивлен, потому что везде было очень грязно.

В камере француза было 6 человек. Говорит, это еще нормально: в других находилось 8, 10, 12.

Общаться с сокамерниками, к слову, Жолану было непросто: немногие знали английский. Пытался разговаривать на русском, но словарного запаса француза хватало только для понимания базовых вещей. Поговорить о чем-то более важном было практически не с кем.

— Это как двойная тюрьма. Я сидел в камере и не мог ни с кем поделиться своими мыслями. Потом, правда, целый месяц со мной сидел молодой медик, он знал английский. Мы разговаривали очень много. Он помог мне сильно. Научил русскому алфавиту, кстати.

Чтобы справляться со стрессом, Жолан начал вести дневник. Он описывал свой день, фиксировал мысли и все, что с ним происходило.

— Писал я очень много. Это помогало чувствовать себя ментально здоровым. Также я играл в шахматы. Многие люди в моей камере были хорошими соперниками. Читал книги: они помогали сфокусироваться на чем-то другом.

О том, что планирует делать в будущем

То, что дело приняло серьезный оборот, Жолан осознал спустя 10 дней после задержания. Поначалу он был уверен, что все разрешится, «ведь это ошибка».

— Я не сразу смог получить нормальный перевод и понять, что происходит. Понемногу со слов сокамерников, следователя, адвоката (первый адвокат очень плохо делала свою работу) я понял, что могу попасть в тюрьму на три года.

— Когда приедешь во Францию, что ты расскажешь друзьям и семье о своем опыте в Беларуси?

— В принципе, то, что рассказываю всем. Я, конечно, шокирован ситуацией, в которую попал. Но и благодарен этому опыту. Как мне кажется, он принес больше позитивного, чем негативного. Конечно, за это время я пережил самый большой страх в своей жизни. Но если посмотреть с другой стороны, случилось и много хорошего. Во-первых, эта ситуация показала мне, что люди в принципе хорошие. Что моя семья любит меня. И друзья тоже. Многие помогали, и я очень, очень ценю это. Но что еще более важно — я увидел, насколько белорусы добрые. Столько незнакомцев помогало мне!

Кроме этого, я не хочу больше быть лицемерным. Что имею в виду? Раньше я всегда говорил: «Хочу помогать людям и т.д.», но после этих пустых разговоров не следовало никаких действий. Этот опыт показал: следует начинать что-то делать.

Что именно? Жолан продолжает:

— Не знаю, как, но в будущем я хочу помогать Беларуси становиться лучше.

В пятницу или субботу — еще не решено окончательно — Жолан покинет Беларусь. Весь декабрь он планирует провести с семьей во Франции. Что будет делать дальше, Вийо пока не знает. Говорит, нужно подумать.

— Все это время я вел дневник. Возможно, из этих записей получится что-то интересное.

Приедет ли француз в Беларусь снова?

— Многие мне советовали никогда не возвращаться, потому что это рискованно. Но никогда ведь не знаешь. Возможно, в далеком-далеком будущем. Посмотрим.

— Будешь покупать какой-нибудь сувенир из Беларуси?

В ответ Жолан смеется и лишь потом говорит:

— Обычно я не покупаю никаких сувениров. Беру с собой только памятные для меня предметы. Из Беларуси, возможно, привезу книгу. И еще словарь английского языка, который подарила мне приятельница. Никаких больше опасных вещей не повезу. Впредь буду думать дважды.

Дома Жолана Вийо уже ждут французские СМИ. Один телеканал хочет снять документальный фильм о его первых днях дома, но это предложение он воспринял без особого воодушевления. Парень уверен, что в этой ситуации важно другое — не он, а те люди, которые продолжают оставаться в тюрьме.

— Я знаю, все фокусируются на мне, потому что я гражданин Франции, который попал вот в такую ситуацию. Однако никто не говорит о тех, кто сидел в тюрьме вместе со мной. Не все из них святые, конечно, но среди них действительно много хороших людей. Они заслуживают большего внимания. Многие преступления смешные.

Например, один хороший человек работал таможенником. Его арестовали за взятку в 150 долларов. И это еще даже не доказано. Мужчина сидит в тюрьме уже 2 года. Его сыну год и пять месяцев. Он его никогда не видел. И это действительно хороший мужчина, насколько могу судить по нашему общению. Другой пример — парень, который учился в меде. Он где-то отдыхал, к нему подошел пьяный человек и ударил его. Парень оттолкнул его, тот пьяный ушибся и впал в кому. В тюрьме мой сокамерник просидел пять месяцев, потом его отправили на «химию». Хотя есть свидетели, которые видели, что он не атаковал, а защищался.

Что получается? В следующий раз, если будут нападать, нужно просто стоять и позволять это делать? Я не понимаю логики. И в принципе, это нонсенс — чтобы в других странах за такое или за 2 грамма марихуаны ограничивали свободу. Максимум могут дать штраф или «надавать по рукам». Это не киллеры или грабители. Это молодые люди, у которых есть потенциал и они могут вносить вклад в общество.

Когда я приеду во Францию, я смогу рассказать, что Беларусь — очень безопасная страна. И здесь живут прекрасные люди. Но, с другой стороны, многие из них сидят в тюрьме, хотя этого не заслуживают. Я думаю, судебная система должна найти баланс и не быть настолько суровой.