За настроениями Быкова следил сам шеф КГБ Юрий Андропов

Василь Быков, по признанию друзей, выступать с речами не умел, хотя был частым гостем в трудовых коллективах

Букет - лучший гонорар. Данута Бичель, тот самый писатель-диссидент Алексей Карпюк, Лариса Гениюш, Василь Быков. 60-е годы. Поселок Свислочь. Фото: из фондов Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства

Помню, в середине 70-х годов Быкова привели и к нам, студентам факультета журналистики БГУ. Усадили в аудитории прямо за преподавательский стол. Мы, лопоухие, бойко снимавшие друг друга на картошке для стенгазеты, не догадались захватить фотоаппарат и запечатлеть живую легенду.

А живая легенда с легким прищуром посматривала на нас и ждала наших вопросов. Например, таких: легко ли из корректоров перейти в писатели.

Быков отвечал четко, но односложно. Без шуток-прибауток и личных откровений. Свой внутренний мир он держал на замке, считая, что приоткрывать его можно лишь в книгах.

Да и что ему было рассказывать будущим бойцам идеологического фронта? О том, как не хотели его, фронтовика, отпускать после войны из армии? Как силком тащили в партию? Как третировали за слишком правдивые повести о войне "Мертвым не больно", "Проклятая высота", "Пропащая рота".

Такие исповеди доверяют лишь очень близким людям.

И уж тем более не мог писатель нам тогда сказать, что находится под пристальным вниманием бдительных органов. По мнению Сергея Шапрана, автора изданного в прошлом году двухтомника "Василь Быков. Гiсторыя жыцця", в черный список КГБ Василь Владимирович попал еще во время жизни в Гродно за свое вольнолюбие и дружбу с писателями-диссидентами. В их число входили Александр Солженицын, Алексей Карпюк, Лариса Гениюш.

"Взял в разработку" Быкова сам председатель КГБ при Совете министров СССР Ю. Андропов. 20 июня 1969 года он направил в ЦК КПСС секретную записку следующего содержания: "Комитет государственной безопасности Белоруссии располагает данными о политически нездоровых настроениях белорусских писателей - члена КПСС КАРПЮКА и БЫКОВА… В настоящее время к Быкову проявляют повышенный интерес идеологические центры противника. Комитетом госбезопасности Белоруссии с санкции Компартии республики готовятся мероприятия, направленные на предотвращение враждебных намерений со стороны названных лиц".



Василя Быкова часто приглашали выступить перед студентами и школьниками. Самые проницательные приходили с книгами и получали автографы. Фото: из фондов Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства

В чем выразилось "предотвращение", писатель сам рассказывал друзьям, а затем и в своей книге "Долгая дорога домой". На него нападали на улице, били окна его квартиры, учиняли тайные обыски. Сергей Шапран также приводит в своем документальном двухтомнике примеры - вспоминания А. Кудравца, М. Тычины, Б. Клейна. Вот что, к примеру, видел своими глазами Б. Клейн: "Мы с Василем возвращались с очередной вечерней прогулки. Из подворотни моего дома на ул. Энгельса выскочили неизвестные. Я успел заметить одного - того, кто сильно ударил меня в лицо кулаком и разбил мне очки. Быков… схватился с ними, но не смог никого задержать. Жаловаться мы точно не стали - кому и на кого? Их подослали, они сделали свое". Быков в своей книге добавит такую деталь: один из нападавших, приблизившись почти вплотную, не ударил его, а тихо сказал: "Простите, ребята!".

А В ЭТО ВРЕМЯ

Быков при жизни принес свои рукописи в архив

Рассказывает директор Белорусского государственного архива-музея литературы искусства Анна Запартыко:

- 16 января 1970 года Василь Владимирович принес к нам заявление: "Прашу прыняць на пастаяннае дзяржаўнае захоўванне рукапiсы твораў", - продолжает рассказ Анна Запартыко. - Передал автографы своих повестей "Проклятая высота", "Круглянский мост", "Ликвидация", "Журавлиный крик", переводы произведений на русский язык.

А еще через четыре года, 19 февраля 1974 года, писатель доверил архиву фотоснимки и солидную часть переписки с коллегами-писателями и читателями. Фотографии для госхранения Быков тщательно отбирал сам. В основном это снимки с официальных мероприятий, творческих встреч, но есть и кадры, на которых писатель запечатлен именно с друзьями-диссидентами. С тем же Алексеем Карпюком, c которым вместе попал в андроповскую папку, с опальной Ларисой Гениюш.

31 марта 1987 года Быков написал третье и последнее заявление в архив. Подарил рукописи повестей "Карьер", "Знак беды", "Пойти и не вернуться", "Страшный суд", черновые варианты других произведений. Архивисты пометили в описи приобретения, как "ОЦ" - "Особо ценные". Сегодня 140 единиц хранения с пометкой "Василь Быков" считаются гордостью архива.

КОММЕНТАРИИ КОЛЛЕГ

Знал ли Быков цену своим рукописям?

Мы попросили ответить на этот вопрос Геннадия Буравкина, долгие годы дружившего с Василем Владимировичем.

- Думаю, что Быков знал цену своим рукописям. Но он очень боялся, чтоб они не навредили его близким, его семье. По этой причине часть своих автографов он даже уничтожал. Я, конечно, не стоял у него за спиной и не подсматривал из-за плеча, но могу смело сказать: Быков не из тех, кто коллекционировал свои автографы. Тем более что ему еще при жизни посчастливилось узнать читательское внимание и популярность.

А вот мнение писателя Василя Яковенко:

- Конечно, Быков мог знать цену своему творчеству. Потому и передал их в литературный архив. Но, думаю, могла быть и вполне прозаическая причина для такого решения. В те годы многие писатели передавали свои рукописи архивам. Дома, в городской квартире, хранить такое количество черновиков было сложно - они мешали работе.