«Выбирая между Путиным и сыром Рокфор, я бы выбрал Рокфор»

От руководителя государства в России ожидают не политики и не администрирования, но - чудес и даров. Выборы тут - только бои напоказ. Победитель предопределен заранее.

Vladimir Putin ©Alexander Zemlianichenko/Reuters

Россия - литературоцентричная страна. Чтобы узнать, что думает о власти население в США, достаточно посмотреть телевизор или почитать Интернет, во Вьетнаме - сходить на рынок, в Германии - послушать разговоры в баре. В России телевизор вам расскажет лишь то, что власть думает о самой себе, поход на базар закончится покупками и только, а в баре, по устоявшейся еще со времен Ивана III традиции, власть обсуждать не принято. Для этого есть личная кухня, на которую вас могут и не пригласить. Зато со времен Гоголя все ответы вы найдете на страницах хорошей художественной прозы.

Новый роман «Иван Ауслендер» Германа Садулаева по форме - нечто среднее между «Героем нашего времени» Лермонтова и трактатом по индуизму. Нарратор - преподаватель-санскритолог, выходящий в Москве протестовать во время «белоленточных» митингов за честные выборы. Взглянув на протесты с позиций знатока индуизма, он чувствует трагическое несоответствие пафоса призывов к демократии тому, как устроена Россия. И тому, что в России есть власть. Пройдясь наблюдателем по квартирам и убедившись в том, что народ совершенно добровольно снова и снова голосует за Путина, Ауслендер переживает прозрение.

Власть менеджеров, решающих проблемы, - понимает он, - нужна лишь в тех странах, где эти проблемы соизмеримы с человеком. В России же от власти ждут не строительства дорог, а совершения чудес. Ни много, ни мало. «Там, где ландшафты не освоены и не управляемы, где выживание и благополучие зависят от иррациональных причин, государственная власть сакрализуется. В Древнем мире такая территория была везде, а ныне это, например, Россия – по причине своего огромного, плохо освоенного, слабо и неравномерно заселённого пространства. Человеку не нужен царь, то есть правитель священный и абсолютный, для того чтобы организовать вывоз мусора или держать в страхе жуликов. Для этого вполне хватит менеджера, старосты или шерифа. Для человеческих дел достаточно человеческого правительства». А в России монарх «должен обеспечить хороший климат», «обильный урожай», «беспричинное везение в торговых делах и военных походах», и, главное - хорошие цены на нефть.

«Обо всем этом царь должен уметь договариваться со стихиями никоим образом не подконтрольными человеку, рационально не постижимыми, вести коммуникацию с божеством», - продолжает герой Садулаева. По мере развития сюжета, проясняется и отношение Ауслендера к выборам. Ведь царей, общающихся со стихиями, не выбирают. А тут вдруг - выборы. Каждые шесть лет. Сам ритуал - осознает рассказчик - в России является ничем иным, как хорошо скрытой формой символического жертвоприношения. Те, кто оппонируют царю, подарившему подданным чудо беспричинного благосостояния, являются добровольными жертвами, вступающими в схватку, в которой им предначертано проиграть и понести наказание.

Садулаев сравнивает выборы в России со сражением Индры - царя богов из «Ригведы» - и дракона Вритру. Вритру, демон хаоса, снова и снова будет бросаться на царя, снова и снова почти побеждать Индру - с тем, чтобы в последний момент погибнуть, подчеркивая величие божества. Выборы в России - это театрализированный ритуал, с каждый раз новыми персонажами в роли дракона. Иногда (так было с 2008-й по 2012-е годы) даже сам Индра воплощается в другом человеке, но все при этом знают, что Медведев это не Вритру.

«Как голосовали домашние старички? Да так же. За Путина. Но Ауслендера это больше не раздражало. Он понял что-то такое, где-то глубоко, внутри: так надо». «Кажется, что дракон может победить; если бы дракон совсем не мог победить, то в чём было бы геройство Индры? Однако дракон никогда не победит. Зачем же тогда разжигать костры, если весна придёт по закону? Нет. В том и закон, что надо разжечь костры. И весна будет. И лето. И Масленица. И Путин – наш президент. И всё это было уже миллионы раз, миллионы лет, до того как какие-то тупоголовые янки, или деградировавшие недревние греки, или кто там это был – придумали сделать из священного, магического ритуала свою нелепую «демократию».

Из всех видов человеческой любви, любовь к политикам всегда была для меня самой сложнопостижимой штукой. Любить политика - это то же самое, что любить лифт. Или вешалку. Вешалка может быть функциональной, либо нефункциональной, лифт может справляться со своей задачей или нет. Зачем же их любить? Но Путина, безусловно, горячо и эмоционально любят. Причем не только в России. Его сторонники есть во всех постсоветских странах, куда вещает российское телевидение. Путина любят, несмотря на то, что нефть уже совсем не так высока, рубль не так дорог, как раньше, несмотря на санкции, антисанкции, войну в Украине и проч. Выбирая между Путиным и сыром Рокфор, я бы совершенно точно выбрал Рокфор. Запрещенный к ввозу из-за встречных антисанкционных мер. Однако для 82-х процентов россиян такой выбор не очевиден: рейтинги Путина раз за разом обновляют исторические максимумы. И складывается впечатление, что нет такой ошибки, совершив которую Путин мог бы утратить симпатии подданных.

«Иван Ауслендер» Германа Садулаева помогает понять эту ситуацию точно также, как «Герой нашего времени» Лермонтова помогает понять нерв последекабристской эпохи в России. Путин - не политик. Путин - не вешалка и не лифт. Путин - Индра, царь богов. В марте следующего года он победит даже если вдруг примет решение не выдвигаться сам. Победит, какие бы аватары дракона Вритру ему не противостояли, пусть бы и сам Алексей Навальный. И так будет всегда, так будет и через сто лет, ибо в этом раскладе победа предначертана только Индре и его инкарнациям.

Если верить Садулаеву, поменять тип легитимности с божественного на рациональный в России может только постепенное «освоение ландшафтов» и приведение задач, стоящих перед правителями, в соответствие с возможностями человека. До той поры этой территорией будут править божества и чудотворцы. Которых невозможно выбрать и следует просто любить.

Что до меня, то я, пожалуй, продолжу отдавать предпочтение сыру «Рокфор» и исправно работающему лифту.