Войнович вспомнил, как растрепался всем про свой поход в КГБ

Российский писатель поделился любопытным эпизодом из своего далекого прошлого. Актуально и сегодня.

— Я еще в институте учился. И я писал стихи и печатал в местной нашей газете в институте областном имени Крупской, — рассказала Владимир Войнович в эфире «Эха Москвы». — У меня был приятель, который дружил с моим деканом. И он говорит: «Лешка мне сказал по секрету, что к нему приходили из КГБ и тобой интересовались».

Я так удивился, думаю: кому я нужен? Зачем я нужен? В чем я провинился? Сначала я испугался, потом мне показалось, что это интересно. Я стал оглядываться, смотреть, кто за мной следит. Никого не видел. А сначала даже спрыгивал с одного трамвая, тут же садился на другой в последнюю секунду, уходя от слежки. Никого не видел.

Но они меня все-таки «выследили». Я жил на Сретенке, снимал комнату. Там жили две актрисы-пенсионерки, и у них были три собаки. И однажды вдруг собаки начали ужасно лаять. Оказывается, кто-то ломится с черного хода. Входит довольно молодой человек и говорит: «Здравствуйте, я из райкома комсомола. У нас, дело в том, что есть такой литературный кружок, и мы хотим, чтобы вы у нас выступили». Я говорю: «Да? А вы знаете, а я бесплатно не выступаю». Хотя это неправда была: еще ни разу никто за выступление не платил, но я просто почему-то вот так решил…

Он почему-то начал со мной спорить, что «ну как же так, вы же комсомолец, — а я комсомольцем был, — деньги – как это можно?» Я говорю: «Ну, вот так. Это работа… деньги…». Я настаивал, хотя, правда, никто еще ни копейки к тому времени не заплатил.

Потом он говорит: «Хорошо, ладно, я вам представлюсь» — и достает этот самый… Я говорю: «Да я понял, понял…». Ему не понравилось это, он говорит: «Как поняли?» Я говорю: «Ну я же читал детективный книжки, да и вы себя так ведете… В общем, понял». Он говорит: «Ну, тогда пройдем?»

Я же советский человек и запуганный, кстати. Я думаю: Ну что, раз он с документом, значит, я должен идти. И я говорю: «Ну, хорошо, пойдем. А куда?» Он говорит: «Здесь недалеко». Тут хозяйка вышла и говорит: «Володя, а вы надолго уходите?» И я его спрашиваю: «А я надолго ухожу?» И он говорит: «Нет-нет, ненадолго». Но я, честно, очень испугался, думаю: «Вот сейчас вот уведут меня и никто… Я же никому неизвестен, я приехал из провинции и никто даже не знает, где, что… Я эту квартиру снимал, вообще даже никто не знал, где я живу. Вот так уйду – и никогда меня никто не найдет».

И он меня повел какими-то переулками. Это была Сретенка. Мы пешком шли. Я говорю: «Может быть, мы заблудились?» Он говорит: «Да, может быть, а впрочем, вот». И показывает мне здание. Я уже сейчас плохо помню, но, по-моему, это было Московского отделение КГБ, как я потом понял. Я не разбирался особенно. Но не большая Лубянка.

Там они меня стали допрашивать. Как-то вопросы вокруг да около: «А с кем вы дружите? А что говорят ваши друзья? О чем вы говорите с друзьями?» Я говорю: «Ну, о чем мы говорим? О занятиях говорим, о стихах говорим, о девушках говорим». — «Да? Только?» — «Только. Только это». Я постепенно пришел в себя и вижу, какие-то дурацкие вопросы задают…

Про друзей ничего не выяснили. Стали спрашивать: «А что говорят ваши профессора на лекциях?» А я тут уже осмелел и говорю: «А вы знаете, на этот вопрос я не могу ответить даже на экзамене». Ну, я думал, они посмеются как вы, а они так: «Да? А почему? А что?..» Я говорю: «А потому, что если вы за мной следили…». – «Да кто за вами следил?» Я говорю: «Да вы следили…»

Он: «Нет, мы за вами не следили». Я говорю: «Да как же не следили? Откуда же вы узнали, где я живу? Этого же никто из моих друзей не знает. Так вот, если вы следили и вы приходили в институт, вы бы могли у старосты курса взять этот журнал, и там написано: н/б, н/б – не был, не был, не был…». Потому что ну, правда: я писал стихи, на занятия не ходил.

Они говорят: «А что у вас в кружке литературном?» Я говорю: «Опять «в кружке» Вы бы тоже узнали. Я не хожу в этот кружок студенческий». – «Да, не ходите? Точно не ходите?» Я говорю: «Точно не хожу». Потом я узнал: оказывается, у нас был студент Алик Воронин — он, по-моему, еще жив, может быть, сейчас слышит это — он был старостой этого кружка. И я с ним лично был знаком. Но они мне про него прямо не спросили. А он мне читал такие стихи: «А те, кто нынче нами возвеличен, завтра задрожат на фонаре».

Его арестовали, между прочим. Они пытались, чтобы я что-то сказал о нем, а фамилии даже не называли. Короче говоря, так я от них и ушел. Да, они мне предложили дать подписку о неразглашении. Я подписку дал. Тут же пришел к своему другу, рассказал ему. Потом рассказал другому. В общем, я растрепал тут же всем.

Войнович: «Нам нечему учить Запад»