Виктор Корнеенко: «От Милинкевича я получил оплеуху»

Бывший зампред Движения «За свободу» Виктор Корнеенко встретил возле «Макдоналдса» на проспекте Независимости политолога Владимира Ровдо. Тот поинтересовался как дела – «Плохо, Владимир».

За несколько минут до этого политик закончил отвечать на вопросы « Салідарнасці » .

– Месяц тому вы написали заявление о прекращении полномочий зампредседателя Движения «За свободу». Кошки на душе сейчас не скребут? Не считаете, что поступили опрометчиво?

– Можете поверить, прежде чем принять такое решение, я много раз посчитал до десяти.

Не хочу нести ответственность за то, что сегодня делает в политическом смысле руководство движения. Я сказал им, что чувствую себя абсолютно инородным телом в организации, мои идеи не воспринимаются большинством совета.

Если честно, после отказа Милинкевича баллотироваться в качестве кандидата в президенты, смысл существования команды для меня был во многом непонятен. Оказалось, что Движение «За Свободу» превращается в заурядную общественную организацию, не имеющую своей целевой группы и занимающуюся просветительской и экспертной работой. И планирует, видимо, заниматься ею многие десятки лет, которых, считаю, у нас нет.

Я так понимаю, что движение покидает поле боя и уходит с линии фронта – куда уходит, можно только догадываться.

– Много раз пытались поговорить с Милинкевичем с глазу на глаз?

– Я не считал. Проблема была не только в коммуникациях, а в потребности этих коммуникаций с той стороны. Мы, бывало, неделями не встречались, не зная, кто чем занимается. Взаимное доверие пропало. Я перестал быть участником команды, которая создавалась как минимум с 1996 года.

– Кто тогда кого нашел: Милинкевич – вас или вы – Милинкевича?

– Скорее нам помогли посредники. Но могу сказать, что я был инициатором ухода «Белорусской ассоциации ресурсных центров» в более активную политическую деятельность. У нас появилась коалиция «Региональная Беларусь», лидером которой стал Семен Домаш. Коалицию мы сохранить не смогли, но вина тут была не Милинкевича, а именно Домаша. В 2001 году он сам отказался от продолжения президентской кампании, но почему-то посчитал, что виноваты в этом другие, и на всех обиделся.

А мы с Александром и остальной командой решили из политики не уходить, и перед новым 2005 годом постановили, что будем готовить Милинкевича к следующей президентской кампании.

Не скрою, тогда были люди (и не только в нашей команде – в руководстве очень влиятельных партий), которые разжигали и мои президентские амбиции. Но я был уверен, что Милинкевич – лучшая кандидатура на тот момент. Поэтому сам уговаривал всех сделать ставку на него.

– Потом не пожалели?

– Нет, никаких претензий за кампанию 2006 года у меня к нему нет. Он провел ее достойно. Поверьте, никакая жаба по этому поводу меня не душит.

– Что помешало Милинкевичу в 2006-м стать президентом?

– Не мог Александр в 2006-м стать президентом. Главная причина была в том, что его избрали «единым кандидатом» всего за месяц до начала избирательной кампании. Невозможно за такое время раскрутить человека! У затяжки проведения Конгресса есть конкретные авторы.

– Кто это?

– В первую очередь, лидеры ОГП. Логика Лебедько и остальных была такова: когда мы изберем «единого», на него будет большой пресс, все будут требовать от него ресурсы, а у него ничего не будет.

Поскольку нет ничего хуже, чем постановка нереальных задач, то после объявления президентских выборов мы определили такую цель: не добиться победы, а максимально повысить рейтинг. Для того, чтобы добиться победы, нам нужно было собрать для регистрации не 200 тысяч подписей, а минимум миллион, на что у нас не было в первую очередь людских ресурсов.

– То есть вы уже в самом начале кампании понимали, что не выиграете?

– Конечно. Все, чего мы достигли во время кампании – 30-процентная поддержка Милинкевича и почти 100-процентная узнаваемость. Его потенциал – высокая узнаваемость в стране, международной признание, которое было материализовано в виде премии Сахарова и встреч с главами европейских государств – должен был быть использован во благо страны. Но эти прекрасные условия для развития, к сожалению, оказались не использованы. И это не вина Александра.

Хотя ошибки в кампании-2006, конечно, были. К примеру, мы посчитали, что на Октябрьскую площадь нас не пустят, поэтому местом акции протеста избрали парк Горького, где подготовили базу.

Но главное, что на Площади количество протестующих уменьшалось, а не увеличивалось. Наверное, все-таки сказалось то, что люди не были уверены в победе Милинкевича.

– Когда у вас начались с ним разногласия?

– Первое разногласие случилось накануне Конгресса 2007 года. Я тогда считал и сейчас считаю, что в политике нужно постоянно подтверждать свою квалификацию. Нельзя, став олимпийским чемпионом, сказать: я отменяю Олимпийские игры, до свидания! Оппозиционное сообщество не соглашалось с лидерством Милинкевича, поэтому нужно было это лидерство продемонстрировать. Когда стало понятно, что такое мероприятие неизбежно, нужно было на него идти с открытым забралом и побеждать. Считаю, что это было ошибкой, что в 2007 году мы не пошли и не победили, для этого у нас потенциал и ресурсы были.

– Еще в мае 2010-го, за полгода до президентских выборов, Милинкевич в отеле «Европа» открыто заявил: я иду в президенты). Что же произошло позже, почему он неожиданно отказался от участия в выборах?

– Я не имаю права рассказывать все детали, которые были сопряжены с этим обстоятельством, но утверждаю: несмотря на все проблемы, Александр обязан был участвовать в этой кампании. Для достойной кампании у нас были все условия.

Если бы Милинкевич участвовал в прошедших выборах, кампания пошла бы по-другому. Во-первых, кандидатов было бы намного меньше. Во-вторых, некоторые претенденты на фоне Милинкевича вообще бы не воспринимались.

– Сам Милинкевич решил отказаться от участия, или на это его сагитировала часть команды?

– Решение было исключительно его. Впервые об отказе Милинкевича я услышал на собрании участников команды. Все были в недоумении. Я, например, до последнего дня говорил ему: ты не имеешь права уходить из кампании.

– Но это же очень странно: как можно отказаться от участия в выборах, когда ты уже всем об этом объявил…

– Ну, хорошо если бы он это делал один. Я же тоже в отеле «Европа» сидел рядом с ним, открывал это мероприятие, говорил – любите и жалуйте кандидата в президенты. А через месяц этот кандидат сказал: да нет, я пошутил. Несерьезно, несолидно.

Я тоже считаю его отказ нелепицей, несерьезным шагом, который подорвал доверие к команде. И я получил очень серьезную оплеуху. Весь политический капитал, который был у меня, сегодня ушел в песок.

– Некляев мог бы стать лидером оппозиции?

– Вряд ли. Если честно, я не понял ни содержания, ни сути, ни тактики, ни стратегии кампании «Говори правду!». Было много ошибок. Возьмем, к примеру, выдвижение колоны Некляева на площадь. В 2006-м мы знали, что Александра Милинкевича нужно укрыть до начала акции. Утром в день голосования мы зашли в кафе, которое Александр покинул через черный ход, где его ждала машина. Когда мы вышли из кафе, наружка бегала, не зная, что делать. До девяти вечера Александр находился на том месте, где его не могли достать.

Хотя в целом Некляев мне симпатичен, и статусу командного лидера он, наверное, соответствует.

Из всех кандидатов на последних выборах самым подготовленным (профессионально и психологически) был, на мой взгляд, Санников. В тоже время он не имел мощной команды, и опора на регионы была у него, наверное, одной из самых слабых.

Я получил предложения поработать от команд трех-четырех кандидатов, в том числе Санникова, но поскольку не видел перспектив на победу, посчитал свое участие бессмысленным.

– И все же, почему Милинкевич, что называется, «соскочил» в последний момент?

– Я не знаю. Мне действительно его поведение непонятно. Александр вернулся в привычный для себя «третий сектор», из которого, в том числе и по моим настойчивым предложениям, мы вышли в 1999-2000 годах. Он обязан был поступить по-другому. Мы должны были реализовать кампанию под условным названием «преемник». Но и этого нет.

Конечно, нельзя заставить человека постоянно быть на острие. Но, в о-первых, такое решение нужно было принимать раньше. Во-вторых, своим отказом можно было хоть как-то поспособствовать объединению других. Люди из политики уходят, но так как это сделал Александр, мне кажется, безобразным.

– Что, на ваш взгляд, станут предпринимать в ближайшем будущем власть и оппозиция?

– Мне кажется, власть, находясь в сложной социально-экономической ситуации, чтобы понравиться Западу, будет вынуждена накануне парламентских выборов что-то делать в смысле демократизации. С другой стороны, вряд ли она перестанет нагнетать страх в обществе.

Эта раздвоенность будет накладывать отпечаток на деятельность оппозиции. Известно, что часть оппозиционных структур рассчитывают на переговоры с властью. Но для этого нужно опираться на народную поддержку и ее демонстрировать. Не обязательно в виде «Народного схода», можно найти новые формы.

Вместе с тем в оппозиции нет ни одной самодостаточной силы, поэтому процесс ее объединения, необходим. Коалиционность неизбежна.

– Чем вы сейчас будете заниматься?

– Готовиться к предстоящей парламентской кампании. Мы с коллегами в мае провели учредительное собрание организации «За справедливые выборы». Практически закончена работа по подготовке пакета предложений по изменению избирательного законодательства. Начинаем набирать группы волонтеров, которые могли бы проводить активное наблюдение – не только фиксировать нарушения, но и предотвращать их. А если не получится – довести дело до суда. Чтобы власть вновь не предложила имитации вместо реальных изменений.