«В Беларуси ощущается трансформация общества»

— Лето 2023-го отметилось знаменательными и громкими событиями:

• мятежом Пригожина и его скоропостижной кончиной;
• украинским контрнаступлением, которое скорее не оправдало ожиданий, чем оправдало, но в то же время показало, что Украина способна наступать, а вот Россия наступать уже (пока) не способна;
• падением российского рубля, который потащил за собой беларусский, и поднятием ставки ЦБ РФ;
• множеством взрывов, атак, диверсий и прочих актов войны на территории РФ, что вкупе с предыдущими пунктами добавило очков нестабильности на территориях подконтрольных кремлевскому режиму.

В Беларуси ощущается трансформация общества. Про этот процесс не пишут аналитики, потому что собрать информацию за пределами страны достаточно сложно, а внутри страны не то чтобы очередь желающих про такие процессы писать.

Но это самый важный для понимания политического будущего Беларуси процесс, важнее даже чем результат войны в Украине и даже гипотетического передела власти в Кремле. Этот процесс неоднозначен и сложен, в некоторой степени он уже вышел из-под контроля запускателей и живёт сам по себе. Как и в любом таком процессе, с прямой перспективой пожирания самих запускателей в качестве одного из вариантов развития событий.

Есть два основных фактора, которые задают вектор трансформации беларусского общества.

Первый из них — массовая эмиграция. Даже если взять за реалистичную оценку цифру в полмиллиона, то речь может идти о 13-15% трудоспособного населения. Точной статистики никто не знает, но косвенно процессы эмиграции влияют больше всего на два видимых сектора: здравоохранение и сфера услуг.

С врачами в Беларуси становится хуже с каждым днем, и если раньше медицина со всеми оговорками как структура в сравнении с соседями работала на имидж социального государства, то сейчас процесс развернулся на 180 градусов. Врачей не хватает, это чувствуют практически все.

Сферу услуг задела массовая эмиграция высококвалифицированных специалистов, условных айтишников. Отсутствие критической массы людей с высоким уровнем дохода схлопывает целые сегменты на рынках. В основном, конечно, это касается Минска и областных центров. Но мы говорим лишь про видимые части айсберга. Отток в других сферах существует, но он не так заметен.

Второй фактор — изменение качества репрессий. Речь не просто об ужесточении и тотальной зачистке, а об изменении структуры людей, которые под них попадают. Если раньше репрессии применялись, грубо говоря, в отношении «актива» протеста, то сейчас под каток попадают все, кто в принципе интересуется протестной тематикой.

Репрессии ещё не перешли в разряд массовых, но уверенно подошли к этой грани.

Проверки телефонов патрулями на улицах, в учреждениях, на предприятиях, увольнения заподозренных в нелояльности сотрудников, доносы и т.п. — это стало неотъемлемой частью жизни в Беларуси, и этого не было в такой степени даже год назад. Если раньше для того, чтобы чувствовать себя в безопасности человек должен был не участвовать в протестах и не оставлять оскорбительных комментариев в соцсетях, то сейчас необходимо перестать интересоваться политикой через свои гаджеты от слова совсем.

Оба фактора вместе меняют общество и циркуляцию информации в нём. Во-первых, горизонтальные связи между людьми укрепляются, как бы это ни казалось странным. Укрепляются в бытовом плане — часть людей «выпадают из круга общения, часть специалистов выпадают из доступа по причине эмиграции, поэтому люди вынуждены искать новые связи.

Беларусское общество становится парадоксальным образом сплоченнее в деле совместного выживания (разумеется, никаких других целей в данный момент ставить перед собой общество не способно). Во-вторых, меняется структура передачи информации.

Если раньше информация курсировала через мессенджеры и медиа, то теперь она курсирует между людьми напрямую. И это является естественным фильтром от информации неважной — если говорить о политике, то неважной является любая информация, которая напрямую никак не влияет на жизнь беларусов в Беларуси и на её будущее. Мятеж Вагнера, конечно, был важной информацией, о которой говорили все. Заявления кабинета, офиса, отдельных инициатив перешли в разряд белого шума.

Общество как бы формирует вынужденную сетевую структуру. Но это не политическая структура.

С точки зрения политики тоже происходит парадоксальная ситуация: при падении интереса к политике в целом, политическом вакууме и даже некоем увеличении пророссийских настроений (по причине того, что никаких иных внятных идей, кроме «мы с Россией», государство публично не транслирует, а российский телевизор продолжает делать свою работу), количество условно-крайне недовольных властью растёт.

Именно за счёт фактора обширности репрессий. Ведь одно дело — когда ты просто недоволен экономической ситуацией (с ней, кстати, пока всё более-менее) или политикой, другое дело — когда ты или твои близкие напрямую пострадали от государства. Мотивация отношений с государством в данном случае совершенно разная.

Поэтому при общей деполитизации общества, растёт слой людей, которые условно «в день х готовы взять вилы», и портрет этих людей совершенно иной, чем был портрет среднестатистического протестующего в 2020 (ядро этих протестующих в большинстве своём уехало или сидит).

История знает лишь два выхода из спирали внутреннего постоянно усиливающегося репрессивного напряжения. Первый — это откат репрессий по каким-то причинам (смерть лидера, внутренний трансфер власти, желание власти сделать «контролируемую либерализацию» и т.п.) — в таком случае система достаточно быстро начинает идти вразнос.

Второй выход — это война. Сразу оговоримся, риски вступления Беларуси в войну в Украине считаем минимальными. Но война в данном случае — это просто вариант сброса накопившегося напряжения внутри системы исходя из внутренней логики.

Это худший из сценариев, но, к сожалению, не неизбежный, поскольку режим, переживший перестройку и «контролируемую» «гласность» Горбачева, прекрасно знает, чем такие эксперименты заканчиваются в стране, которая до этого долгие годы жила в режиме завинченных гаек.

Вместе с тем, по причинам, указанным в самом начале этого поста, абсолютное большинство людей (в т.ч. силовиков, чиновников и т.п) как никогда понимают, что режим не вечен и ситуация не так стабильна, как кажется. Россия может и не спасти. Но пока государство работает.

Прогнозов сегодня не будет. Прогнозировать что-то в ситуации, когда даже такой важный вопрос, как открытость границ с другими государствами, не является определенным ни в какой степени, когда фронт может быть прорван в любой день, а посреди страны сидит толпа наемников с боевым опытом, с которой не понятно что делать — довольно таки неблагодарное занятие.

И даже прогноз инерции, что «завтра всё будет примерно как сегодня», с большой долей вероятности может не сбыться.