«Туров – это особая земля. В этих местах по-особенному открывается душа»

В городе Туров живет Ирина Сергейчик, владелица агроусадьбы «Кола Струменя». Врач по образованию и призванию, она ушла из медицины, восстановила довоенный дом своего дедушки и теперь принимает там гостей.

Как выглядели интерьеры туровских жителей до советской власти? Как из старого домика сделать агроусадьбу? И почему в Беларуси заниматься сельским туризмом сегодня приятнее, чем работать в государственной больнице? Об этом мы поговорили с Ириной Сергейчик.

– Вы этот дом для чего придумали? Чтобы мы могли вырваться из городских «комфортабельных казарм», приехать сюда и вспомнить своих деревенских бабушек?

– Да. Мне нравится реакция постояльцев: «Ой, здесь все, как у моей бабушки!». Или там «у тетушки». Человек возвращается во время, когда ему было хорошо. Я читаю отзывы постояльцев в гостевой книге и вижу, что все они здесь думают о своем детстве.

– Когда и почему вы решили заняться агротуризмом?

– Был такой момент, когда стало трудно с работой. Я по специальности доктор. В Турове работала и врачом, и главврачом. Как все здешние, я очень люблю свой город. И захотела сделать для наших людей что-то такое, чего в других местах Беларуси нет. Особенно в маленьких городах. И я задумала водолечебницу – центр оздоровления при больнице. Не только для пациентов – для всех.

Это был конец девяностых – начало двухтысячных. Ну, у государства денег нет. Меня не поддержали. Тогда я вышла на гуманитарные программы Соединенных Штатов и выиграла проект. Они согласились профинансировать этот центр.

Помню, мне звонил атташе американского посольства и кричал в трубку: «Ирина! Это потому что в Турове такие звезды!» (смеется – прим.ред.).

Мы сделали огромную работу: отремонтировали часть пустующего помещения, поставили чешские ванны (в Беларуси такие были только здесь и в одной столичной клинике).

Но кому-то это не понравилось. Решили, что для туровских это слишком роскошно.

– И?

– И я осталась без работы.

– Вас уволили?

– Да. За «несоответствие занимаемой должности».

– В чем заключалось «несоответствие»?

– Ну вот, сказали: «Не умеет». Даже американский посол приезжал в Управление здравоохранения области спросить, в чем дело.

Тогда суд меня восстановил, и работу мы закончили. Но прошел месяц, и меня уволили снова. Приехали, сказали отдать ключи. Безо всяких объяснений. И с той поры центр не открыт.

– Нужно было «поделиться», я угадала?

– Может быть. Я думаю, что да. Но я не распоряжалась финансами, а была гарантом качества. А еще, помните, тогда у американского посольства здесь были неприятности? Получается, и я в эту переделку попала.

– И тогда вы придумали агроусадьбу?

– Да. Я была в страшной депрессии. Я не знала, как мне жить. Психологически было тяжело, я же ничего плохого не сделала. И выполненной работы очень жаль.

А этот домик – дедушкин. И он пустовал. Его нужно было или восстанавливать, или продавать. И вдруг Агропромбанк объявил, что будет кредитовать субъекты агротуризма. Я рискнула и взяла кредит.

– На каких условиях?

– Под пять процентов на семь лет. Денег было маловато, в чем-то помогли друзья. Но как здесь все будет устроено, я придумала сама.

– Вы воссоздали дедушкин дом?

– Да, в том числе. Мы оставили все, что можно было оставить: доски на полу, подоконник, потолок, двери. А вот печь, например, была побольше, но сейчас она такого размера нецелесообразна. Мы ее немножко переделали, она функционирует. За печкой вообще должна быть не кровать, а полог. Но современные люди, которые приезжают сюда отдыхать, хотят, чтобы было помягче. Поэтому мы придумали что-то наподобие кровати. Вот эта отделка бревном – это попытка показать, как жили простые люди до войны, да и после.

А такой мебелью простые люди не располагали. Это уже мещанство. Кстати, в городе и жили в основном мещане, простые люди – в окрестностях.

– А кем был ваш дедушка?

– Дедушка работал бригадиром бакенщиков. Обслуживал Припять. А в зимнее время плотничал. Он был очень образованным человеком, хоть окончил всего четыре класса церковно-приходской школы. Перечитал все книги, какие были в туровских библиотеках. И никогда не повышал голоса.

– Вы мне говорили еще до интервью, что не любите слово «бизнес». Почему? Ведь ваша агроусадьба – это он и есть.

– Когда человеку нужен ночлег, я могу пустить его, даже если нужной суммы у него нет. Мне это доставит удовольствие, хотя в финансовом отношении я буду в минусе. Но я не принимаю корпоративы. Преднамеренные, грубо говоря, пьянки – это нет. Потому что люди, которые выпили как следует, теряют над собой контроль. Они могут испортить все, что сделано здесь с такой любовью.

– Чем вам больше нравится заниматься: медицинской работой или своей усадьбой?

– В медицине я отработала тридцать четыре года. И с большим удовольствием. По первому образованию я – педиатр, училась в Ленинграде. Особенно любила работу в роддоме. Я малышей, кажется, чувствую. Каждое движение, писк, оттенок писка понимаю как человеческую речь. Потом я получила образование по диагностике. Восемнадцать лет занималась этим. В конце девяностых закончила институт су-джок терапии в Минске. Я специалист и по нетрадиционной медицине. У меня есть огромные наработки по немедикаментозному лечению.

Еще до моего увольнения, помню, нам в больницу прислали протоколы для руководства в работе. То есть перечень обязательных исследований и лекарств в том или ином случае. Когда я эти протоколы увидела, то поняла, что так работать не смогу. Даже ангина у всех проходит по-разному, каждый человек требует особого участия. И как можно написать на лечение какой-то протокол! Но если ты не соблюдешь эту инструкцию, тебя накажут.

– То есть в сегодняшних условиях вы в больницу не хотите?

– Нет-нет.

– А почему вы вернулись в белорусскую провинцию? Ведь учились в Санкт-Петербурге, в Минске. Наверняка у вас были возможности обосноваться там или в другом крупном городе.

– Меня пригласили в Туров, когда здесь строилась новая больница. Я в то время работала в Брянске. Главврач тут был интересный человек, неординарный. Ему нужны были такие же специалисты. И я согласилась приехать.

Туров – это особая земля. Она родила трех святых: Кирилла Туровского (местные люди до сих пор считают, что он живет здесь, и можно мысленно с ним поговорить), Лаврентия Туровского и Мартина Туровского. В этих местах по-особенному открывается душа. И я не знаю другого города, где бы мне было так легко. Вот поэтому я здесь.