Тимотэ Суладзе: «Из Чернобаевки я вывез собачку, которую российские военные во время оккупации избили автоматами»

— В отличие от людей собаки — бессознательные существа. Это мы понимаем, что идет война. Как это объяснить собакам? — вздыхает Тим Суладзе, уехавший из-за репрессий из Минска в Вильнюс.

Сейчас активист находится в Украине, куда выехал, увидев последствия после подрыва Каховской ГЭС, потому что «не мог поступить иначе».

Он рассказал «Салідарнасці» о своей поездке.

Для многих людей, кто следит за деятельностью беларуса, его отъезд в Украину оказался неожиданным.

— Это действительно была незапланированная поездка. Все вышло спонтанно. Когда узнал, что произошел взрыв на Каховской ГЭС и что кроме людей пострадало очень много животных — собак, кошек и других, в том числе погибло очень много привязанных собак, которых люди не отвязали, когда убегали — не мог прийти в себя и решил при первой возможности поехать, чтобы сделать хоть что-то.

Все знают, как я отношусь к собакам. У меня машина полностью оборудована для перевозки сразу нескольких животных. Узнал у волонтеров, что смогу пригодиться.

А тут еще оказалось, что могу помочь украинскому благотворительному фонду «Авто Прима АП» доставить гуманитарный груз в Чернобаевку. Это было как раз по пути, тоже Херсонская область. Пришлось, правда, задержаться на неделю из-за сессии в университете, после чего я сразу сел и поехал.

— В Украину не так просто попасть, не каждый может сесть и поехать.

— Мне помог и фонд, чей груз я вез. Также помогло мое грузинское гражданство. Украинским пограничникам я показал два паспорта — грузинский и беларусский. Последний они вернули со словами: «Спрячьте и никому не показывайте».

— Каким был ваш план, когда вы туда направлялись?

— Я собирался перевозить животных из опасных территорий в приюты. В целом, все примерно так и было. Не без нюансов, конечно. Например, вдруг начала капризничать машина, со стороны которой до этого никаких проблем не возникало. Поэтому я до сих пор в Украине, хотя уже должен был вернуться в Вильнюс. Мне ремонтируют машину.

Проблемы начались в Умани, но мир, тем более Украина, не без добрых людей. У меня здесь появилось много новых замечательных знакомых. С машиной помогли военные, один из «Азова», второй из «Кракена».

Также мне помогает замечательная украинская блогер из США «Сказочница», которая из Америки помогает и военным, и мирным жителям, и животным.

Но сначала я, как и планировал, добрался до Чернобаевки, где разгрузил гуманитарный груз. Там мне организовали очень теплый прием. В мирное время это могла быть просто экскурсия, но сейчас там слишком жуткие «достопримечательности».

Легендарная Чернобаевка, которая очень сильно пострадала от нашествия русских, находится недалеко от линии фронта.

Мне показали это разбомбленное место — дома, улицы, фонтан, вернее, то, что от всего этого осталось. Удивительно, что прямо сейчас идут восстановительные работы и уже восстановили стадион.

Рядом еще одно село Херсонщины — Посад-Покровское. Там тоже проходили ожесточенные бои.

В нем не уцелело ни одного дома: едешь через всю деревню от начала до конца — и просто одни развалины. Это ужасно.

Я своими глазами увидел то, за что, считаю, вряд ли можно простить.

Это абсолютная правда, что после себя враг оставляет буквально выжженую землю. Это их тактика. Геноцид — это их оружие с давних времен. И до сих пор ничего не изменилось.

После Чернобаевки был в Херсоне, где тоже ужасные последствия. Мы остановились буквально в нескольких километрах от Днепра, а на другом берегу стоят российские войска.

Я видел место, до которого в городе доходила вода. Видел эту пострадавшую, перемешанную с грязью землю, которая была затоплена. Вода постепенно уходит. Территория, где она еще осталась, огорожена и туда не пускают обычных людей.

Я слышал взрывы, которые постоянно раздаются в тех местах. Местные, даже дети, сразу называют, что это — ракета или ПВО. Но к этому звуку и состоянию страха невозможно привыкнуть.

Однако, скажу честно, у людей там, и у меня после поездки, злость превышает страх.

Если бы я был пригоден, я бы сразу пошел записываться добровольцем. Но поскольку так не получается, делаю то, что могу.

Во всех этих местах очень много животных, которые остались без хозяев. В Чернобаевке до полномасштабного вторжения жило 12 тысяч человек, а теперь в три раза меньше.

Вообще в Украине много абсолютно пустых территорий, откуда уехали все или практически все, потому что там небезопасно. И те, кто остался, стараются помогать животным.

Они добираются в разрушенные города и поселки, которые зачастую находятся в «серой» зоне, где не прекращаются обстрелы, и буквально рискуя жизнью, все равно кормят, поят, забирают животных.

Украинцы удивительные — и своим отношением к человеку, и к животному. Все, что рассказывают об отношении украинских военных к четвероногим друзьям, правда.

Я сам видел, как военные, которые находятся на ротации или комиссованные после ранения, едут помогать в приюты для животных.

— Расскажите о приютах, в которых побывали сами, и о животных, в судьбе которых удалось поучаствовать.

— Из Чернобаевки я вывез собачку, которую российские военные во время оккупации избили автоматами, проехались по ней на машине, раздавили ей лапку. Ее выходили местные люди, но до сих пор фаланги пальцев на поврежденной лапке вывернуты. Собачке нужна операция.   

Я ее привез в приют в Одесской области. Потом мы с ней поехали к волонтерам в Одессу, и оттуда собачку забрали новые хозяева, которые специально приехали за ней из Киева. Мне уже присылали видео о том, как она осваивается в своем новом доме.  

Вот сейчас проезжал по Киевской области. В селе Демидов увидел, как женщина кормила кучу собак. Она рассказала, что все эти собаки были брошены со времен оккупации, теперь у них уже подрастает потомство, всего у этой женщины на попечении 16 питомцев.

В Одесской области был в приюте удивительной Евгении. Эта женщина полностью предоставила животным свой дом, и в нем теперь 70 собак, 45 кошек и две козы!

Например, в одной комнате живут только маленькие собачки, йорки и подобные, в другой — возрастные, очень много породистых, все они жили в домах, которые разбомбили или из которых люди вынуждены были бежать.

Все помещения полностью заняты животными, вплоть до того, что я ночевал у себя в машине.

Сейчас военные ребята в свое свободное время шефствуют над этим приютом, они привезли стройматериалы, пригласили строителей и сейчас там строят вольеры.

Еще был случай, ехали с хозяйкой одного приюта и по дороге увидели двух собак, которые напоминали просто два скелета. Мы им отдали весь корм, который у нас был. Потом одну собачку я поймал, а вторая испугалась и убежала в поле.

Ту, которую поймали, забрали волонтеры. Сейчас у нее все в порядке.

— Сердце разрывается от того, что вы рассказываете.

— Да, при виде каждой собаки слезы на глазах. Просто себе брать уже некуда, у меня три своих собаки. Но украинцы забирают животных из приютов. Одну собачку, которую мы несли по Одессе волонтерам, забрали прямо по дороге. Мы ее не донесли. Навстречу шла женщина с ребенком, они нас остановили и забрали.  

— Не было ли у вас желания вывезти кого-то в Европу, где как раз люди записываются в очереди, чтобы взять бездомное животное?

— Пока у меня не было такой задачи, потому что путь в Европу с животными переполнен бюрократическими сложностями. Но хотелось бы, конечно, его наладить. Если у кого-то уже есть такой проект, я бы с удовольствием подключился.