«Территория»

В прокате в изобилии представлены фильмы о настоящих мужчинах, которых кинематографическая традиция наделяет повышенной сексуальной привлекательностью.

«Территория» снята по одноименной книге Олега Куваева, вышедшей в 1975-м,— крепкому, богатому геологической и психологической фактурой, советскому роману, которому уже второй раз не везет с экранизацией.

Поставленную Александром Суриным в 1978-м «Территорию» не смог вытянуть из болота занудной производственной драмы даже Донатас Банионис, игравший главную роль геологического начальника Чинкова — золотоискателя милостию божию со сверхчеловеческими замашками и лестным прозвищем Будда. В новом фильме эта козырная партия принадлежит Константину Лавроненко, чью мужественную наружность режиссер Александр Мельник уже успешно использовал семь лет назад в своей довольно энергичном дебюте «Новая земля» о борющихся за выживание рецидивистах, изолированных на северном острове.

Казалось бы, такой любитель и знаток русского Севера, как Александр Мельник,— оптимальная режиссерская кандидатура для постановки «Территории», где ландшафты служат существенным фактором привлекательности для зрителя. Однако кроме них восторгаться в картине особенно нечем, и по сравнению с «Новой землей» громоздкая и неповоротливая 157-минутная «Территория» выглядит каким-то выброшенным на берег умирающим китом.

Кроме поисков золота на Чукотке в 1940–50-х, «Территория» — роман о том, как мужчины меряются понятно чем, и в попытке передать эту содержательную часть особенно ощутима беспомощность сценария. В отличие от писателя, авторы фильма лишены возможности говорить о героях в третьем лице, поэтому персонажи все время вслух рассказывают, какие они крутые, причем даже не то что друг другу, а скорее зрителю. Выглядит это зачастую довольно нелепо, как и всякое неприкрытое хвастовство, и когда герой Константина Лавроненко с важным видом напоминает: «Я — Чинков» или «Я — Будда», то вдруг самым неуместным образом вспоминается пьяная бравада героя Леонида Броневого в «Покровских воротах»: «В конце концов, я — Велюров!».

На общем фоне бесконечно понтующихся геологов чуть более органично выглядит герой Евгения Цыганова, экспедиционный врач,— он хотя бы распускает хвост перед столичной журналисткой (Ксения Кутепова), называя себя «предпоследним авантюристом», хотя и его рассуждения о том, что коньяк надо непременно пить из позолоченной посуды, отдают дешевым пижонством. Журналистка тоже держится странновато и не совсем естественно, например, в самом начале на геологоразведочном заседании вдруг встает и торжественно клянется: «Я буду писать про золото Территории!».

Видимо, авторы экранизации исходят из того, что величественность северной природы требует и от людей такого же «величественного» поведения, в основном речевого. А что касается кинематографических эквивалентов этого величия, то максимум, на что хватает режиссерской находчивости,— это поставить героя Константина Лавроненко на самом краю живописного водопада и, как бы иллюстрируя слияние могучего человека и грозной природы, долго объезжать его камерами с разных сторон.