Телеобозреватель: «Тяжелая это задача — и на елку влезть, и об острые иголки не уколоться»

– В интернете широко разошлось и получило популярность видео, снятое с телефона кем-то из зрителей на церемонии вручения премии журнала GQ «Человек года», – пишет Ирина Петровская на страницах Новой газеты. – Сначала там все шло весело и гламурно, а потом на сцену вышел писатель Дмитрий Глуховский, признанный автором года, и все испортил.

Или, напротив, украсил, но, судя по истерическому зрительскому смеху за кадром, гости (весь бомонд, как описывали мероприятие светские репортеры) ТАКОГО не ожидали. И ведущий церемонии Иван Ургант тоже не ожидал, утратив от неожиданности присущую ему быстроту и точность реакции.

Дмитрий Глуховский, получая премию, заявил, что награду («вот эту штуку-дрюку стеклянную») надо было бы вручить Джорджу Оруэллу за его книгу «1984».

Но это слишком мрачно. Поэтому по-настоящему ее заслуживает Джанни Родари за книги «Приключения Чиполлино» и «Джельсомино в Стране лжецов».

К финалу этого выступления нервный закадровый смех утих (видимо, даже самые аполитичные слои в публике начали понимать, что что-то пошло не так), а невидимый оператор, снимавший речь лауреата, перевел камеру на ведущего Ивана Урганта.

Надо отдать должное его «гражданскому мужеству»: он смутьяна прерывать не стал, хотя для опытного ведущего это раз плюнуть. Вон как поднаторели в искусстве не давать говорить врагу коллеги Урганта из общественно-политического сектора вещания: Шейнин, Скабеева, Соловьев. Едва услышат крамольные речи — и давай забалтывать, сбивать с толку, ерничать, орать.

Ургант же, отпустив поначалу пару дежурных ироничных реплик, дипломатично замолк и принялся с многозначительной полуулыбкой перебирать лежавшие перед ним листки сценария. После финальной реплики Глуховского хотел было что-то сказать, но передумал и просто пожал руку лучшему автору года.

Жаль, что зритель, запечатлевший этот фрагмент церемонии, завершил съемку: было бы интересно посмотреть, как дальше развивались события на гламурном мероприятии, нашлись ли у Дмитрия Глуховского единомышленники, поддержавшие пафос его лауреатской речи (это вряд ли), и — главное — изменил ли юмористическую тональность вечера Иван Ургант, которую, по словам Глуховского, сам изначально и задал (что тоже вряд ли).

Он, как никто, улавливает настроение и ожидания зала, который, судя по неадекватной смеховой реакции, оказался совсем не готов к такого рода «манифестам» на развлекательном светском мероприятии. Наверняка многие еще и возмущались: «Ну как так можно? Зачем портить людям праздник? Зачем подставлять других, вынуждая слушать «ересь»? Карбонарий выискался». Да и Иван, скорее всего, не раз поежился, живо представив обычаи в Стране лжецов.

Ох, нелегкая это работа — смешить разнообразную публику, не опускаясь до петросяновского или кэвээновского юмора.

Ох, тяжелая это задача — и на елку влезть, и об острые иголки не уколоться. Скользить между струйками.

То есть шутить тонко и со смыслом, но и не переборщить, чтобы твой юмор, не дай бог, не сочли крамолой, издевательством над святынями и осквернением чьих-то трепетных чувств и государственных символов.

«Пеньковые» выходные вылились, по версии телепропагандистов с разных государственных каналов, в триумф народного волеизъявления. Ликование на телеэкране началось почти сразу же после закрытия избирательных участков и предварительного подсчета голосов.

А на другой день, точнее, поздним, как всегда, вечером (для узкого круга ограниченных людей), вышел «Вечерний Ургант» со своими итогами главного политического события года и слегка над ним поглумился. В расчете на тех, кто понимает стеб и считывает подтекст. И всё с той же фирменной блуждающей улыбкой и многозначительными паузами, подсказывающими, в каком месте можно и нужно смеяться.

Для тех, кто все-таки не понял, подспорьем служил заразительный хохот членов съемочной группы в студии — как в ситкомах и комедийных шоу, где, правда, смех записывают заранее и подкладывают под эпизоды, которые авторы считают особенно смехотворными.

«Насыщенные выходные были. Я вижу по глазам, что многие понимают, о чем я говорю. (Понимающий хохоток в студии.) И это не вручение «Эмми» и не «Кинотавр»… Нет, ребята. Прошел единый день голосования. Что такое единый день голосования? Это когда в течение трех дней выбирают тех, которые будут сидеть в Думе пять лет». Дружный смех за кадром. «Я прошу прощения — работать! А не сидеть», — вступает в диалог с Ургантом его спарринг-партнер Митя Хрусталев.

«Это зависит от того, как они будут работать», — обаятельно ухмыляется Иван Ургант под веселье зала.

«Кстати, Мить, ты за кого голосовал?» — «Я за кого? За наших!» — «Умно! Я, между прочим, тоже взял и проголосовал за наших». — «Тоже умно. Да». В этом месте, по-видимому, Ургант и Хрусталев намекают на «Умное голосование», но, подобно Джельсомино, попавшему в Страну лжецов, не называют вещи своими именами — от греха подальше. Кому надо — тот оценит.

А дальше наши остроумцы комментируют фото с различных избирательных участков и сами едва не помирают со смеху. «Кстати, Мить, знаешь, голосовали на выборах не только люди». — «А кто?» — «Кто-кто, конь в пальто! И это не шутка. (На снимке изображен изобретательный избиратель, явившийся голосовать в костюме коня.) Мить, а знаешь, может, это не конь». — «А кто?» — «Дед Пихто».

Вволю нашутившись (минут 12, наверное, длился этот искрометный диалог), Иван Ургант внезапно посерьезнел. Вот прямо совсем внезапно, словно в нем выключили кнопку, отвечающую за юмор, и включили ту, которая ответственна за скорбь: «Теперь позвольте немножко убрать юмор и веселое настроение. Сегодня произошла чудовищная трагедия в городе Пермь. Погибли люди. Стрельба в университете. Мы всей своей передачей хотим выразить свое соболезнование, поддержку и любовь всем людям, которые в этой трагедии пострадали».

«Немножко убрали юмор», отработали номер и поехали дальше: шутить и веселиться. Такая работа. Такой у нас телевизор. Потехе время, скорби час.