«Сколько ты стоишь?»//Люби ее по-французски

В советские времена Франция была для кинопублики главной заграницей. Голливуд случался редко, итальянцы в основном демонстрировали очередные признания комиссара полиции прокурору республики, братский соцлагерь был, как правило, непроходимо зануден. На этом фоне французский мэйнстрим выигрывал за счет общей живости воображения, беготни по Елисейским полям, в меру целомудренных постельных сцен, симпатичной музыки и сильной команды звезд. «Ален Делон не пьет одеколон…» — пел юный Слава Бутусов и весь Союз его прекрасно понимал. Инерция любви — штука серьезная. Особенно в случае новинки от «Формата 4х4» — фильма Бертрана Блие «Сколько ты стоишь?»

Наивный зритель поведется на ярлык «французское кино», матерого Жерара Депардье и нежную Монику Белуччи. Публика пообразованней вспомнит славный путь режиссера Блие, который своими дерзкими антибуржуазными фильмами начала 70-х вывел в звезды того же Депардье и Патрика Дэваэра. И те, и другие рискнут купить билет. И будут — каждый по-своему — жестоко разочарованы.

Нет, сперва все выглядит совсем неплохо. Под расслабленный джаз помятый жизнью господин в черном пальто придет в салон любви и предложит красотке-брюнетке поиграть в его жену за хорошие деньги. Можно сразу считать варианты — а вдруг он сексуальный маньяк? Или жертва криминальной интриги? Или пережил любовную драму? Любой ход был бы интересен. Но автор играет свою игру, ему интересно порассуждать о странностях любви. А герои — лишь предлог для движения мысли.

Именно поэтому нам приходится поверить, что лысоватый мужчина под сорок в жизни не жил с женщиной, но при этом изощрен в любовных играх. Что усталая проститутка с внешностью Моники Белуччи вдруг (при живом-то содержателе!) влюбляется в невзрачного клиента, а потом бестолково мечется между… нет, не долгом и страстью — равной страстью к двум разным мужчинам. Что ее содержатель — такой же усталый Жерар Депардье — сперва предлагает клиенту выкупить женщину, а потом легко отпускает ее просто так. И даже приходит в гости к счастливой паре, выпить и поплясать. Второстепенные персонажи ведут себя как массовка из третьесортного водевиля — ходят толпой, выглядывают из-за спины героев, гримасничают и таращат глаза. Даже смерть приятеля главного героя нужна здесь лишь как иллюстрация банального тезиса: без любви нет в жизни смысла. Невнятные немолодые люди пытаются что-то решать, постоянно натыкаясь друг на друга. Но они не двигают сюжет: все устраивается само по себе. Просто кукловод-режисер решил, что финал будет хорошим.

Фильму катастрофически не хватает свежего воздуха и легкости: даже уличные съемки кажутся картонными декорациями из пыльного павильона. Общий дух театральности сознательно подкреплен оперными ариями, звучащими с регулярностью рекламных блоков, постановочными эротическими сценами (обозначающими страсть подобно картинкам из «Кама-сутры») и бесконечными диалогами при почти полном отсутствии экранного действия. Очередное раздевание Моники смотрится как вставной номер: чтобы зритель не заскучал.

Европейские ветераны социального гротеска (а Блие уже 66 лет — не шутка!) не хотят и не умеют меняться вместе со временем. Блие делает фильм за фильмом так, как будто жизнь навсегда зависла где-то на отметке «1978» — про условную Францию, условных персонажей и условные чувства. Ждем психологического очерка или изящной мелодрамы — получаем холоднокровно просчитанный шахматный этюд. Работает схема — а нам лишь позволено за этим понаблюдать.