Шрайбман: «Лукашенко заранее назначил виновных по откладыванию темы интеграции»

Итог встречи Лукашенко с Путиным известен заблаговременно, уверен политический обозреватель.

— В отношениях Беларуси и России с конца прошлого года было немало споров: про налоговый маневр, грязную нефть, цену на газ, кредиты. Москва и Минск создали рабочую группу, чтобы понять, как интегрироваться дальше. Но, кажется, сейчас появилось еще одно разногласие, и оно довольно принципиальное, — отмечает Артем Шрайбман в очередном выпуске «Разжевано» на портале TUT.BY.

За неделю до сегодняшней встречи с Владимиром Путиным Александр Лукшенко пригласил к себе госсекретаря Союзного государства Григория Рапоту и публично ему пожаловался на то, как идут переговоры по интеграции: «Идет непонятное торможение этих процессов. И почему я это так публично говорю, потому что уже завтра нам встречаться с президентом Путиным в Питере и обсуждать итоги этих переговоров, а обсуждать нечего», напомнил обозреватель.

Лукашенко упрекнул правительство России в том, что оно дает обещание и не выполняет. И попросил собеседника жестко поставить этот вопрос перед Москвой, чтобы ускориться.

— Но зачем вообще нужна была эта встреча с Рапотой? Какой вопрос может жестко поставить человек без полномочий? Что он может ускорить, если, по его словам, даже не включен в переговорную группу? — рассуждает Шрайбман. — На самом деле Лукашенко нужно было просто объявить переговорную позицию Минска, и она явно отличается от российской. Москва вот уже полгода увязывает с интеграцией все новые спорные отношения.

Год назад Беларусь попросила компенсацию за налоговый маневр — в декабре Россия сказала: давайте сначала обсудим интеграцию. Потом Беларусь попросила выдать давно обещанные кредиты — в июне министр финансов сказал, что и этот вопрос увязан с интеграцией. Наконец, в начале июля стороны должны были выйти на соглашение по газу на следующие три года — и тут вице-премьер России на днях говорит… вы уже догадались: что Москва начнет газовые переговоры только после решения по интеграции.

На встрече с Рапотой Лукашенко заочно ответил на все эти условия. Он напомнил, что до сих пор нашим предприятиям закрыт доступ на российский рынок, мы не допущены на равных к системе госзакупок РФ. Вспомнил он и про налоговый маневр, и про затянувшиеся переговоры о цене на газ. А затем добавил: «Слушайте, о какой общей валюте и вхождению и объединению государств можно говорить? Такого просто быть не должно в отношениях между государствами. Без решения этого вопроса ну вообще с нашей стороны так и разговаривать не о чем».

Новое и, кажется, теперь главное разногласие в отношениях России и Беларуси в порядке шагов. Минск говорит: давайте сначала решать текущие вопросы, а потом говорить о высоких материях. Москва же хочет определится с этими материями, а потом решать, по какой цене нам что продавать.

С одной стороны, это очень старая схема. Так уже было, например, с той же единой валютой в 2006 году. Тогда глава Нацбанка Петр Прокопович сказал, что без единой цены на газ и вообще единых правил в экономике невозможна единая валюта. И в итоге стороны так и не создали ее к 2008 году, как планировали изначально. 

Но, с другой стороны, в этом заочном споре России и Беларуси о том, с чего нужно начинать, заметны глубинные расхождения в приоритетах. Для Минска вся затея с интеграцией – это попытка стабилизировать, закрепить выгодные для себя условия торговли нефтью, газом и другими товарами. Для Москвы же – это попытка за счет каких-то, желательно небольших, пряников получить политическое влияние, держать соседей в своей орбите.

Эта разница в подходах появилась не вчера. Ей как минимум 20 лет. Просто сейчас мы еще раз на нее наткнулись.

Лукашенко прекрасно понимает, что коль разница в подходах настолько сильная, встреча с Путиным хоть в его любимом монастыре на Валааме, хоть в его родном Питере, вряд ли решит все проблемы. Похоже, на встрече с Рапотой белорусский президент решил под камерой не только подготовить публику к очередному откладыванию темы интеграции, но еще и заранее назначить виновных.

Теперь, вернувшись из Питера, можно будет сказать: «Это не мы с Путиным не можем преодолеть коренное несовпадение интересов двух стран, это два правительства плохо подготовились. Наверное, им надо дать еще немного времени».