«Шкваркi» я не ем, а «чарку» я и сам себе налью в любой момент»

Роль Буратино досталась девятилетнему минскому школьнику случайно. Агент с киностудии «Беларусьфильм» заприметила шустрого мальчишку на занятиях в школе фигурного катания, куда Диму водила бабушка. В это время по всему городу искали детей-актеров для нового фильма о приключениях Буратино известного режиссера-сказочника Леонида Нечаева. Диме предложили попробоваться на роль Арлекино.

И бабушка повела его на пробы на киностудию. Он боялся страшно! Придумал, что болит живот. Бабушка поверила и увела бедолагу домой, но желая внуку только хорошего, притащила его за руку обратно через несколько дней… И не зря!

Сейчас Дмитрий Иосифов — успешный российский режиссер. Свое детство звездным не считает, устал от сравнений с Буратино, но благодаря фильму нашел друга на всю жизнь — Романа Столкарца, или Пьеро.

— Еще на съемках «Буратино» в Севастополе, когда уставшая группа отдыхала на 35-градусной жаре, я подошел к камере, заглянул в нее. Мне говорят: «Вот что ты лезешь! Туда только оператор смотрит!» — «И режиссер», — я им отвечаю. «Ну ты же у нас не режиссер!». А я: «Нет… Пока. Но буду режиссером!»

Все это вылетело из моей головы ровно в тот момент, когда было произнесено. Это Нечаев вспомнил мне спустя 25 лет! — рассказывает Дмитрий. — Мир, в который я так случайно попал, определил профессию.

Но вначале я ничего в кино не понимал. Наверное, вся съемочная группа помнит, как на третий месяц съемок я спросил у режиссера: «А когда, наконец, съемки начнутся?»

Я перестал быть белорусом, когда мой паспорт разорвали

Закончив ВГИК в Москве, Дмитрий вернулся работать в Минский театр киноактера по распределению.

— Уехал в Москву окончательно в 1994 году, после того как Лукашенко высказал по телевизору: «Кожнаму будзе чарка i шкварка». «Шкваркi» я не ем, а «чарку» я и сам себе налью в любой момент, когда захочу», — подумал я, глядя в телевизор. В Москве начал с того, что снимал рекламу, телевизионные ролики и клипы для российских каналов. В белорусском паспорте, когда я переехал в Москву к жене, в 1995 году штамп поставили, что я уехал на ПМЖ. Из-за этого штампа у меня и случились неприятности… Полетел в Бомбей на съемки рекламного ролика. Меня тормозят пограничники в аэропорту. Мол, с таким штампом выпустить не можем. Посоветовали подъехать в белорусское посольство и разобраться, справку какую-то взять. Несусь с продюсером туда. А все серьезно! Меня в шесть утра съемочная группа ждет. Говорю: «Нужна любая бумага, чтобы вылететь на съемки». Там чиновник сидит, не запомнил его фамилии. Говорит на корявом русском языке с «гэ» и «чэ»: «А хто вам гэта все…». И разрывает паспорт! Я ему: «Что делаете? Вы идиот? Это же документ!» А он мне: «Кто штамп ставил? Это все не то». С этого момента я стал бомжем. Два года ходил со справкой гражданина России. Сначала обида была, сейчас спокойно отношусь. Но запомнил! Паспорт просто разорвали на моих глазах… Так что минчанином я себя по-прежнему ощущаю, а вот белорусом — нет. Дед мой, например, был директором Комаровского рынка до войны, разочаровался в советской власти, когда его, тяжелораненого, при отступлении оставили лежать на дороге. Три дня лежал! Факт, что человеческая жизнь никому не нужна, покорежило его сознание. Спился он. Сейчас, к счастью, мир открыт. Человек же чувствует себя счастливым только там, где он реализован. И не важно это Россия, Австралия, Африка или что-то еще. Шпалами под рельсы не хочется становиться.

— Но в Беларусь как турист приезжаете. И как вам?

— Как-то у Жванецкого поинтересовались, понравился ли ему Минск. Он ответил: «Вы знаете, красивый, чистый, а в остальном вы виноваты сами». Слышал, его после этого долго в Минск не пускали…

— И?

— Нереализованность у людей плюс ощущение, что жизнь проходит зря. На лицах написано. Время стоит, словно в консервной банке. И это неизбежно передается в умы. Мне тут рассказывали, что Минск — один из самых красивых в Европе, а библиотека просто замечательно в темноте светится. Достаточно спросить у этого человека, видел ли он еще что-нибудь. Окажется, нет. Обычной стекляшкой и средненьким вокзалом удивить сложно. В ноябре приезжал в Минск с Янкой Поплавской (Красная Шапочка). Вышли из поезда. Она спрашивает, настраивая часы: «Слушай, а какая разница во времени?» Я говорю: «Тридцать лет. Ну, на час переведи».

— Может, из это «законсервированного времени» сделать белорусский брэнд? Туристов сюда возить?

— Такое ощущение времени я встречал только в Беларуси. Показывать это туристам можно. Можно ездить в Беларусь как в музей социализма. Даже делать специально ничего не надо. Все есть. Только визы должны быть дешевыми. Белорусская виза очень дорогая — 120 долларов. И 250 за срочную. Потенциальный турист с такими визами сюда не поедет. Мой друг Ромка Столкарц (Пьеро) часто заводит: «А помнишь, как мы в Беларуси по рекам на лодках. Вот бы повторит!» Я-то помню. Только Ромке, чтобы приехать в Беларусь на недельку из Израиля с семьей, пару сотен долларов надо отдать только на визы.

— Идеальных мест для жизни и не бывает. Всегда что-нибудь да не нравится. Натура у человека такая…

— Москва, конечно, необыкновенно грязный город по сравнению с Минском. Но вот ощущение там другое! Можно сказать, что хочешь, и не думать, что тебя кто-то слышал. И тебе за это что-то будет. Может это исторический эксперимент над Беларусью? Который, не знаю, докажет или не докажет нации, что такое цена свободы. Чтобы нация прочувствовала, что свобода — не бесплатное дарование. За нее надо заплатить и, возможно, очень дорогой ценой.

— Похоже, в Беларусь вот вы не вернетесь…

— Я решил, что не вернусь до той поры, пока кто-то будет регламентировать мне мою жизнь. Кто-то, кого я не считаю ни умнее себя, ни образованнее себя. Человек готов заплатить за свободу. Лучше жить на крохи, но платить за свободу. Нежели жить в несвободе и золотой клетке. В это мы играли в Союзе.

Какое кино в Беларуси? Профессионалы разъехались!

— Взяли бы кусок «Беларусьфильма»?

— Все же зависит от условий. Так просто не взял бы. Какой смысл? Я ярый противник государственного кино. Может быть господдержка. Но государственного кино быть не должно и не может быть. Кино делают продюсеры, которые от начала и до конца болеют, за то, что они делают. Они за это отвечают кровно, деньгами.

— А как быть госкиностудии?

— Для «Беларусьфильма» реальная модель существования на ближайшее время — это строить крепкую производственную базу и сдавать ее как услуги. Кино в Беларуси не может существовать самостоятельно по одной простой причине. Очень маленький зритель. Поэтому надо ориентироваться на русскоговорящего зрителя. А он уже серьезный — 300 миллионов человек. Потенциально в кино может пойти 100 миллионов. Можно делать совместные проекты — с Украиной, Литвой, Латвией, которые тоже вынуждены ориентироваться на русскоговорящего зрителя. Возможных вариантов вообще только два — ориентировать либо на англоговорящих, либо на русскоговорящих зрителей. У белорусских соседей тоже не большой выбор.

— Приехали бы снимать кино сюда?

— Нет. По простой причине — отсутствие Интернета. В современном мире 90 % работы делается в Интернете. А в Минске я сталкиваюсь даже с тем, что у меня сотовая связь местами пропадает… Это серьезная проблема для мира, где все решается в секунды. Еще серьезная проблема — отсутствие техники. Хотя это тоже вопрос решаемый. Можно сделать так, чтобы на «Беларусьфильм» приезжали и покупали услуги по кинопроизводству. Не надо будет мотаться в Москву, в Финляндию и в Лондон. А в Минске даже кинопленку проявить нельзя! Все устарело.

— Еще что-нибудь?

— Людей надо собирать обратно. Я разговаривал с коллегами, говорят: «У нас проблема с кадрами. И продолжают уезжать». Конечно! Но проблема в головах, а не в кадрах! А что вы делаете для того, чтобы люди хотели здесь работать? Эта проблема общая для всего постсоветского пространства. Специалистов разогнали. Ими расплевались просто. Легко расстались с цветом нации. Надо приглашать обратно. Ведь уезжает кто? Наиболее активные люди. Со временем будет только хуже.

— Какие из последних белорусских работ видели?

— «В августе 44-го» Михаила Пташука — хорошее кино. И я вот видел две последние белорусские премьеры: «Враги» и «Чаклун и Румба». К сожалению, очень грустное впечатление. Безнадежно грустное впечатление. Оказывается, люди совсем не понимают профессии. Да еще слышал в Беларуси есть чиновники, которые на худсоветах решают, что и как снимать. Кошмар какой-то! Такие фильмы как «Враги» и «Чаклун и Румба» проистекают из общего склада мозгов.

— Поправима эта ситуация?

— Ситуацию всегда можно изменить. И на «Беларусьфильме» в частности. Просто везде должны работать профессионалы. Как «Беларусьфильм» реанимировать, если нет специалистов второго звена? Хороших ассистентов режиссеров днем с огнем надо искать, хороших ассистентов по реквизиту нет. Кинопроцесс как был на уровне Советского Союза, так и остановился. Люди не знают о половине появившихся профессиях, которые есть в России. А в России нет и половины профессий, которые присутствуют в американском кино…

— Вот лично вы на широкий экран и не снимаете. Делаете картины для телевидения.

— У меня нет никакого пиетета к широкому экрану. Он в последнее время настолько себя дискредитировал. Я не вижу в нем особой прелести. Для меня важно, когда кино видит широкий зритель. Я поклонник абсолютно зрительского кино, а не авторского. Авторов — раз-два и обчелся, хороших авторов — два-три на столетие, а все остальное — высосанные из пальца, никому не нужные истории. Мало того, я сторонник жанрового кино, я считаю, что любой неглупый режиссер способен внутри жанровой истории рассказать все, что ему наболело, и все, что он знает о жизни. Это вполне внятно, этим занимается Голливуд. И, собственно, поэтому Голливуд смотрят все, все остальное не смотрит никто.

— Жанровое, абсолютно зрительское кино… Прям как «Буратино»!

— Кстати, да! «Буратино» же тоже телевизионный фильм. Он никогда не был прокатным.

— А почему он так популярен доя сих пор?

— Я недавно задумывался над этим вопросом… И понял. Просто «Буратино» лет на 10 — 15 обогнал историю. Он появился слишком рано и как бы заглянул в будущее. Поэтому столько лет после создания фильм актуален и хорошо воспринимается зрителями.

— Т.е. и ваши внуки смотреть будут?

— Посмотрим. Не могу сказать. В конце концов, все уходит. Вот мы же сейчас не смотрим черно-белую «Руслана и Людмилу». А замечательная картина! Но «ушла». Это нормально. Жизнь то продолжается. Надо создавать новое, которое не будет уступать по качеству классике.

Моих детей пугают, что их дедушка — Карло

— Каково вашим сыновьям видеть папу-Буратино на экране?

— Старший и средний фильм смотрели. Младший еще маленький, не воспринимает. Видят смешного носатого мальчика. Ну как им представить, что это их папа? Меня с Буратино не соотносят. (Смеется) Им от этой роли тоже досталось. Бывает, называют Буратино или сыном Буратино.

— Не страшно!

— Это с какой стороны посмотреть! Привел маленького сына в театр на спектакль — не с кем было оставить. Посадил в гримерке. Пришел мой товарищ и спрашивает у малыша: «Ну как дедушка Карло поживает?» Андрюша отвечает: «Какой дедушка? У меня Вова дедушка». «Какой Вова? Тебе папа говорит неправду», — издевались так над парнем полчаса. Испугали.

Сказку прочитал только во взрослом возрасте

— Сегодня, когда вы режиссер, вам нравится, как вы сыграли?

— Хорошая работа. Смотрю на нее так отстранено... Отдельное, замкнутое пространство, совсем другой мир. Я так же восторгаюсь этим фильмом, как и многие. Здорово сделано. С удовольствием слушаю песни: «Затянулась бурой тиной гладь старинного пруда…» Я и сказку-то прочел спустя 20 лет, когда родился первый ребенок. Смотрю, «Буратино» Толстого, давай почитаем. Прочел сказку и понял: «Кино у нас лучше получилось!» Может, подсознательно вышло, но я и в кино ориентирован на позитив. Делаю только такое, которое заставляет жить и чувствовать восторг от того, что живешь!

КСТАТИ

Ключик остался у режиссера, а деревянные башмачки — у меня

Золотой Ключик остался у Леонида Нечаева. Хоть Дима Иосифов просил его у режиссера с детства: «Ключ отдайте!» У Нечаева теперь большая коллекция всевозможных ключей, которая началась с золотого. И дарят, и сам собирает. Зато у Буратино дома хранятся деревянные башмачки. Димин отец их любовно склеил и сохранил.

КАК ЭТО БЫЛО

«Комсомолка» попросила Диму Иосифова вспомнить самые яркие моменты съемок

В пруду Буратино плавал в ноябре

— На Минске на «Беларусьфильме» снимали в декорациях: харчевня, каморка папы Карло, поляна Мальвины. Под Новогрудком вырыли пруд для эпизода с Тортиллой и снимали в начале ноября... Я в своем легком (по фильму бумажном) наряде. На этом, не очень устойчивом, листочке. Температура воды + 4. Дубак страшный. Меня растирали, чтобы не было видно в кадре, что я синий. И это все на глазах родителей… Девочек-лягушек искренне жаль было. Они в воду прыгали! В итоге Рина Зеленая (Черепаха Тортилла) поставила режиссеру ультиматум: либо он прекратит детей мучить, либо она уйдет из фильма. После этого мы сняли последний дубль.

Кувшин в харчевне осмелился разбить только режиссер

Нечаев честно признавался, что в некоторых сценах ему было страшно за маленьких артистов. Например, никто из актеров не осмеливался разбить кувшин в харчевне, внутри которого прятался Буратино. Уникальный кувшин в 250 килограммов. Дубль мог быть только один. Снимали с нескольких камер. Разбивали кружкой, а в ней — камни для тяжести.

Нечаев признался потом Диме Иосифову:

— Когда кувшин разбился, и я увидел, что у тебя на шее висит горловина, и что она тебя валит на пол, я думал, тебя убьет сейчас. А у меня сердце остановится. А ты ее сбросил, повертел руками у носа и убежал!» Поэтому он мне никогда не делал никаких замечаний, хоть я сценарий никогда не читал. Готовился прямо перед съемкой.

— А когда еще страшно было?

— Страшно было висеть вниз головой на дереве. Внизу камень, а Ролан Быков (в фильме Кот Базилио) меня раскручивал что есть мочи! От дубля к дублю надо сделать все лучше! Я его просил не раскручивать так сильно. Мелькало все перед глазами. Он входил в актерский раж и делал все по-настоящему.

Бросать в Этуша шишки было неловко

— Когда во Владимира Этуша (Карабас Барабас) бросался шишками. Он обижался. Говорил Нечаеву: «Объясни ты парню, что так нельзя. Больно же! Он все время бьет. Маленький, а бьет сильно». Нечаев пообещал уладить. Подошел ко мне и говорит: «Можешь ему со всей силы долбануть прямо промеж глаз, чтоб попало!» А мне зато от хозяина харчевни досталось. С шампуром таким огромным он подходил со спины и говорил: «Плати!» Эта железяка так в позвоночник втыкалась! Больно. Я очень скромным был мальчиком, только на третьем дубле признался. И попросил спину не протыкать.

А еще летом на южной жаре (сцены снимали в Крыму) мой длинный приклеенный нос чесался. Но на то, чтобы его приклеить, уходило полтора часа каждый день. И любая поправка — неминуемая остановка съемки. Я научился хватать за кончик и раскручивать, массируя нос, чтобы снять зуд. Нестерпимо было! Просто пытка.

Иду по Алуште, и вдруг в Вильнюсе!

— На премьере фильма я возмутился: как же зрителя все-таки дурят! Вот я здесь иду в Алуште, а следующий шаг делаю в Вильнюсе. Это как? Зачем так обманывать людей? Мы же снимали в разных местах! После премьеры на меня обрушился ужас славы. Показывали пальцем на меня из всех классов. Не очень приятно было… Учиться стал заметно хуже после фильма. А был круглым отличником!

ДОСЬЕ «КП»

Дмитрию Иосифову 42 года. Получил два высших образования: актерское во ВГИКе на курсе Алексея Баталова в Москве и режиссерское в мастерской Виктора Турова в Минске. Еще одна известная роль Димы — Волчонок из сказки того же Леонида Нечаева «Про Красную Шапочку». Другие роли в кино — около десятка — не повторили успеха двух детских.

Сегодня занимается рекламой. Начал еще студентом-первокурсником в советские времена, когда реклама только появлялась. Потом для телевидения делал сюжеты, заставки, короткометражки. С подачи Константина Эрнста пришел в реалити-шоу «Последний герой». От чего остался колоссальный опыт и три глубоких шрама на ногах от кораллов, по которым приходилось ходить с многокилограммовыми камерами. Режиссировал реалити-шоу «Десять негритят» в Германии. Снимал две заключительные части сериала «Убойная сила». Недавно закончил телефильм «Суженный-ряженный».

Женат. Воспитывает троих сыновей.