«Попытка одним махом решить проблему несправедливости порождает еще большую несправедливость»

Научный сотрудник University college of London, политолог Владимир Пастухов прокомментировал протесты в США.

- Мир так устроен, что он был несправедлив, он продолжает оставаться несправедливым, и что-то мне подсказывает, что он, пока существует человечество, будет несправедливым, — сказал Пастухов в эфире Эха Москвы. — Меняется пропорция этой несправедливости, меняются формы этой несправедливости, и меняется то, что мы понимаем под справедливым и несправедливым.

В этом отношении есть две ошибки, которые я считаю крайне опасными, два заблуждения. Первое заблуждение испокон веков, по крайней мере, по крайней мере, в нашей стране называлось большевизмом (не путать с коммунизмом). Это представление, которое проистекает из социалистических, революционно-демократических утопий XIX века и сводится к тому, что несправедливость можно победить здесь и сейчас одним рывком. То есть достаточно иметь волю, достаточно иметь желание, достаточно громко сказать, что ты против — и ты можешь одним махом всю несправедливость убрать.

Исторический опыт, к сожалению и русского большевизма и различных его вариаций по всему миру показал, что попытка разом решить проблему несправедливости порождает еще большую несправедливость.

Вторая ошибка, которая, как мне кажется, свойственна радикальным взглядам, состоит в том, что они в большем степени нацелены на прошлое, чем на настоящее и будущее. И, мне кажется, что, в принципе, выход из ситуации стратегически — это все-таки развитие толерантности с обеих сторон.

Понимаете, политика исторических обид и ковыряние в исторической памяти — это небезопасная вещь, потому что очень часто тот субъект, который считает себя обиженным, но самое главное, он и реально является исторически обиженным, — тот субъект, в отношении которого исторически проявлялась многие годы несправедливость, он при определенных обстоятельствах, получив в свои руки власть и ресурс, становится сам распространителем новой несправедливости.

Я приведу такой исторический пример. Есть некий отрывок из воспоминаний Платонова, который записывал впечатления и мнения конармейцев первой этой буденовской армии. Он их интервьюировал. И это довольно страшный исторический документ.

Основная мысль многих из них была в том, что «мы их ненавидим, мы сделали это для чего — потому что мы всю жизнь были под ними, а теперь мы хотим быть над ними». И дальше шли жесточайшие описания того, как жгли эти усадьбы, как насиловали этих барских жен, как резали барских детей.

То есть, понимаете, это стремление ранее несправедливо обиженного сословия, которое, действительно, имеет право на историческую реабилитацию, у которого есть реальная проблема неравенства в современном мире, которую надо решать, и есть проблема расизма большинства, она реальная проблема, ее надо решать.

Но как только ты переходишь к максимализму, как только ты абсолютизируешь эти требования, ты делаешь заявку на то, что если эта ситуация перевернется, то она просто перевернется вверх дном, а разница знаков останется той же. Потому что если эти, ранее несправедливые люди окажутся наверху, а те, кто творил несправедливость, внизу, то это просто будет новая несправедливость. Это будет переворот… как говорят математики, дурная бесконечность.

Политолог подытоживает:

— Расизм — страшная и неприятная вещь. Но есть вещь не менее страшная — это оголтелый радикализм, который под предлогом расизма борется с цивилизацией.