Филин

Кирилл Иванов

Почему власти решили сделать «крепостными» будущих выпускников

Разбираемся в мотивах тех, кому стало «слишком много» английского языка в школах.

В августе этого года футболистов и тренеров «Торпедо-БелАЗ» отправили собирать камни с поля одного из хозяйств. Фото: mlyn.by

«Крепостное право возвращается?» Если обобщить, то это одна из самых популярных реакций на новость об увеличении сроков отработки для тех, кто учился на бюджетной основе, и введение данной меры для платников.  

Не менее популярны и предостережения о возможности новой волны эмиграции — в этот раз, студенческой. Многие при этом недоумевают из-за недальновидности такого шага властей.

Но что, если именно этого на самом верху и добиваются? Избавиться от «слишком умных» и максимально связать государственными узами оставшихся? Давайте разбираться в мотивах тех, кому стало «слишком много» английского языка в школах.

По горячим следам 2020-го многие эксперты пришли к общему выводу: беларусы переросли свою власть, в первую очередь — бессменного правителя, застрявшего в своем мировоззрении в прошлом веке.

Эти утверждения звучат и сейчас. На днях бывший дипломат Владимир Астапенко дал такую характеристику:

— Лукашенко — искренне советский человек. Из homo soveticus он не вышел никуда. (…) Он вырос как homo soveticus и хочет таким остаться. И он делает все, чтобы ему комфортно было. Что для этого нужно сделать? Разогнать «неправильные» неправительственные организации? Да. Закрыть независимые СМИ? Да. Считать соседей врагами? Вооружаться и поддерживать силовые структуры? Да.

Если продолжить эту цепочку, то и попытка вытеснить из страны тех, кто со студенческой скамьи не хочет жить в XXI веке по советским лекалам, не лишена своей логики.  

И есть определенное сомнение, что при этом кто-то в высоких кабинетах переживает за исход из страны умных и талантливых. Сегодня важнее лояльность, а не квалификация и опыт.

В противном случае бывший студент химфака БГУ Артем Боярский, четырежды стипендиат президентского фонда по поддержке талантливой молодежи, вряд ли бы сейчас сидел в тюрьме по надуманным обвинениям. Как и многие другие студенты и преподаватели — цвет нации.

— Диагноз подтверждается, который мы уже ставили. Это неосталинизм, — констатировала в недавнем интервью Еврорадио политолог и историк Роза Турарбекова.

Новшества с отработкой она называет введением крепостного права в сфере образования.

Лукашенко стремится к этой модели. Он считает ее, по всей вероятности, идеальной. И все, что было сказано в отношении платников, это продолжении той самой линии — принуждения, насилия, централизации.

И, в конечном итоге, лишения все большего количества прав и свобод, на которые наши граждане так или иначе имеют право.

Роза Турарбекова

Это, не исключено, описание того, что ждет страну в ближайшее время. И речь не только о выпускниках вузов и колледжей. О введении «крепостного права» у нас заговорили задолго до событий последних лет.

Началось все с приснопамятной контрактной системы, закабалившей работников бюджетной сферы. Потом был декрет № 9, который ограничивал трудовые права работников деревообрабатывающих предприятий, на которых проводилась модернизация.

Тот самый декрет, еще десять лет назад получивший неформальное название —  «О крепостном праве». Уже тогда власти дали ясно понять, какими методами они готовы удерживать на плаву убыточные отрасли.

В июле этого года очередь дошла до аграриев. На селекторном совещании Лукашенко заявил, что занятые в сельском хозяйстве беларусы теперь не смогут уволиться или перевестись на другую работу без решения председателя райисполкома.

А если человек все же уволится вопреки решению, то не сможет устроиться на другую работу без «нормальной характеристики».

Сегодня, когда находящиеся у руля люди ни в чем себя не ограничивают, такую схему закрепления кадров можно легко перенести практически на любую сферу.  

Слабым утешением среди этого правового беспредела может быть осознание того, что такое поведение — защитная реакция стареющего ретрограда. Безнадежная попытка контратаковать наступление неизбежного — новое поколение все равно возьмет свое.

Но утешение это слабое именно потому, что мы уже потеряли впустую десятилетия. И пока далеко не ясно, сколько еще лет уйдет в песок ради прихоти одного человека.