Почему 30 лет назад белорусы проголосовали за сохранение СССР, но не защищали его

На первый взгляд, референдум завершился триумфальной победой сторонников сохранения СССР. Всего по стране «за Союз» проголосовали 77,85%, против — 22,15%. В Беларуси результаты были еще более впечатляющими. За — 82,7%, против — 16,1%.

Неудивительно, что коммунисты искренне считали Беловежские соглашения и последовавший за ними распад СССР результатом предательства со стороны советской верхушки, заговора с участием США и т.д. — разного рода конспирологических теорий хватает.

Но итоги референдума — последнее, к чему нужно апеллировать, когда объясняешь события 1991 года. И вот почему.

Согласитесь, от формулировки вопроса зачастую и зависит ответ. Сравните два варианта: «Ты же выйдешь за меня замуж?» и «Ты же не выйдешь за меня замуж?». Вряд ли во втором случае какая-то из девушек ответит положительно. А ведь вопрос-то об одном и том же предложении. И на оба вопроса можно ответить и да, и нет.

Газета «Советская Белоруссия»

Как корректно сформулировать вопрос для всесоюзного референдума? Один из вариантов мог бы звучать так: «Вы за сохранение СССР?» Достаточно нейтрально и вполне корректно. Хотя он все равно был бы выгоден коммунистам. Ведь поставь на голосование вопрос — «Вы за провозглашение независимости Беларуси (Украины, Казахстана и т.д.)?» — положительных ответов было бы больше.

Но советские власти выбрали самый неудачный вариант. Знаете, как был сформулирован вопрос, который включили в бюллетень? «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»

Как еще ответить на этот вопрос? Разумеется, положительно, ведь избирателям обещают рай на земле. Отрицательный ответ как бы и не предусмотрен.

Газета «Советская Белоруссия»

Но сразу же возникает множество вопросов.

Как определить степень равноправия и его пределы? Ведь Новоогаревский процесс, во время которого и обсуждался новый союзный договор, начался лишь в апреле 1991-го. О формате «обновленной федерации» никто тогда не знал.

Могут ли суверенные республики находиться в составе федерации, в формате которой необходимо отдавать значительную часть полномочий центру? Это взаимоисключающие понятия. Тогда надо говорить либо о полноценном суверенитете, либо о полноценной федерации.

Да и как можно гарантировать «права и свободы» в полной мере? Кто даст гарантию этому? А если не в полной, то уже не считается?

Второй момент. Из 15 республик в мартовском референдуме участвовали жители девяти. Шесть республик — Литва, Латвия и Эстония, Грузия и Армения, а также Молдова — отказались его проводить. Но и это еще не все.

В Казахстане вопрос переформулировали. Он звучал так: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза ССР как Союза равноправных суверенных государств?» Заметьте, не республик, а государств, что в будущем давало пространство для политического маневра.

Газета «Свабода»

В Украине в бюллетень включили еще один вопрос. «Согласны ли Вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на основе Декларации о государственном суверенитете Украины? «Да» или «Нет». Большинство избирателей (более 80%) проголосовали «за». Но в декларации шла речь о «верховенстве Конституции и законов Республики на своей территории». А союзный Центр настаивал, что приоритет имеют общесоветские законы. И в этой республике слово «социалистических» исчезло в бюллетене из аббревиатуры.

Третий момент. Любой референдум предусматривает полноценное обсуждение вопросов, которые выносятся на голосование. В 1991 году этого сделано не было. Государственные СМИ всячески «топили» за Союз. Попытки высказать альтернативную точку зрения всячески пресекались. Например, депутат Верховного Совета Беларуси Валентин Голубев резко выступил против референдума на белорусском телевидении в программе «Крок», за что ведущих отстранили от эфира на три месяца. Альтернативную точку зрения можно было найти в парламентской «Народной газете» и газете комсомола «Знамя юности» (не говоря уже об оппозиционной «Свабодзе»). Но полноценного обсуждения все же не было.

В итоге в БССР в избирательные списки были внесены почти 7 млн 355 тысяч белорусов. До участков добрались почти 6 млн 127 тысяч (то есть 1,2 млн даже не пришли голосовать). 986 тысяч проголосовали против Союза (и это при условии монополии госСМИ). 5 млн 69 тысяч — за.

Но за какой Союз голосовали эти люди? За старый, с доминированием КПСС или за новый с многопартийностью? За унитарную страну, федерацию или конфедерацию? Ведь если речь шла о суверенных государствах, а не о республиках, это была именно конфедерация. Тогда какой Союз они должны были защищать в декабре 1991-го?

Митинги рабочих на площади Независимости. Фото: Сергей Брушко, 90s.by

В итоге мартовское голосование 30-летней давности оказалось скорее пропагандистской акцией со стороны властей, которая на том этапе увенчалась успехом. Но пройдет две недели и на площадь Независимости (тогда Ленина) выйдут тысячи рабочих минских заводов — начнется серия забастовок. А после августовского путча того же 1991 года будет запрещена компартия и реформирован КГБ. И окажется, что СССР держался именно на этой спайке. Из Союза вынут стержень — и он окажется нежизнеспособным.

30 лет спустя итоги того голосования интересны скорее фиксацией состояния, в котором тогда находилось белорусское общество. Литва, Латвия и Эстония, которые мечтали о независимости, к тому времени уже пережили вильнюсские события (штурм Вильнюсской телебашни и 15 убитых) вовсе отказались от участия в референдуме. В Украине, где уровень национального самосознания был относительно высок, против Союза — даже при странных формулировках в бюллетене — были 28% (или 8,8 млн человек). Большая часть населения Беларуси тогда была не готова к самостоятельному существованию.

В декабре 1991 года руководители республики подпишут Беловежские соглашения, но в Беларуси не пройдет ни одной крупной акции в защиту умирающей империи. Защищать тогда было уже нечего: СССР практически не существовал. Да и какой Союз нужно было защищать, тоже было непонятно.

Причем, пожелай российское руководство сохранить Союз, мы бы обязательно остались в его составе. Ведь большинство было «за» (если не на словах, то как минимум ментально). Но защищать власть, дискредитировавшую себя действиями после Чернобыля, никто не хотел. Проявлять активность — тоже. И партизаны-белорусы — согласно логике истории, но, возможно, вопреки своим желаниям — молча согласились на независимость страны, за которую для них боролось активное меньшинство.

Газета «Звязда»

Но логика истории проявляется не только в этом. Именно поэтому наша нация — вымахавшая словно подросток во время переходного возраста — вынуждена так мучительно решать вопросы, которые казались ей неважными 30 лет назад.