О тоталитарных странах, «странах-паразитах» и демократиях

Тоталитарные страны и «страны-паразиты». Тоталитарные страны существовали в 20 веке, когда было, с одной стороны, открытое общество, с другой стороны тоталитарные страны, которые хотели его завоевать.

Когда тоталитарные страны кончились, возникла удивительная ситуация: есть открытое общество, есть великая река экономики, в которую может вступить каждый. И благодаря этому мировое ВВП растет, благодаря этому любое государство, которое вступает в эту великую реку экономики, начинает жить лучше. Китай поднял из нищеты 400 миллионов человек за 20 лет, – такое не удавалось никогда и никому.

Но именно благодаря тому, что мировое ВВП растет, растет и цена на сырье, и соответственно, некоторые страны, которые продают сырье, – это может быть Ливия, Венесуэла, Судан, Россия, – оказывается, что вполне хорошо их власть может жить, продавая это самое сырье, и больше ничего не делая.

В этом смысле страны-паразиты устроены противоположно тоталитарным странам во многом, потому что тоталитарные страны были врагами открытого общества, пытались завоевать его, посылали туда танки. Страны-паразиты не посылают за рубеж ничего, кроме денег, и они не могут пытаться ликвидировать открытое общество, поскольку живут хорошо, будучи его придатком – им негде будет покупать «Мерседесы», если они что-то с ним сделают.

Тоталитарные страны пытались поддерживать высокий уровень науки и, кстати, высокий уровень образования, страны-паразиты наоборот, пытаются заменить образование озером Селигер и ОБЖ, поощряют иммиграцию, потому что им не нужно, чтобы люди были умные, им нужно, чтобы люди голосовали за Джамахирию, или «Единую Россию», или чего еще, – простите, им нужно, чтобы люди голосовали за них.

Страны-паразиты в этом смысле отличаются тем, что у них нет идеологии, которая была в тоталитарных странах и диктовала линию поведения главе государства, а есть только пиар. Пиар отличается от идеологии тем, что ты не поступаешь согласно идеологии – ты просто делаешь то, что хочешь, а потом, соответственно, твой пиарщик говорит, что это есть хорошо, это есть правильно.

Собственно, удивительно то, что страны-паразиты прекрасно находят язык с Западом, потому что они не опасны ни для кого, кроме собственных граждан, но как мы видим, оказывается, что даже если эти люди – как Каддафи, или кто-нибудь еще, – они приняты на Западе, то им не гарантирована безопасность от своих собственных граждан, потому что народ не всегда и не до конца это хавает.

Собственно, это самый неприятный вопрос – вопрос о том, чем все это кончится, когда кончается власть в стране-паразите. Потому что вот нам говорят, что придет демократия. И когда я это слышу, я вспоминаю, что говорила только что по поводу «демшизы» и «госшизы». Потому что у нас есть «госшиза», которая говорит – нет, в России все замечательно, и если у правителя 26 дворцов, это и есть вертикаль власти. У нас есть «демшиза», которая говорит – нет, как только будет демократия, так все станет прекрасно.

Демократия в России была в 1991 году, как известно, народ не так чтобы сильно голосовал за демократов, – скажем, мало голосовал за демократов. И какое-то такое впечатление, что практическая политология у нас живет в до-галилеевскую эпоху. То есть, то, что касается опыта, никак не воздействует на построения политологов. Потому что, наверное, если говорить о том, что может и что не может демократия, то лучше всего составить статистический список по векам и тысячелетиям. И первое что видишь, когда этот статистический список составляешь – видишь, что, во-первых, демократии очень много лет. Это не свежий режим, это несколько тысяч лет демократии. За это время у нее были свои проблемы.

Первые государства, которые управлялись не обязательно с помощью царя, появились еще в Древнем Шумере – просуществовали они недолго. Я не хочу сказать, что это были демократические государства, но, тем не менее, в таких городах-государствах как Древний Шумер, очень часто власть царя была ограничена. И недолго это продолжалось, поскольку эти государства были богатые, и когда их завоевали ассирийцы, то все это было сметено с лица земли.

Это очень важный момент, потому что спустя несколько тысячелетий, гораздо более свободные города-государства возникли в Древней Греции, и древние греки при этом считали, что у них свобода, а в соседней Азии – рабство. Хотя это не совсем так, в соседней Азии тоже была, более или менее свобода, но на несколько тысяч лет раньше. А древнегреческие города-государства повторили тот же путь, что и древние шумерские – они были завоеваны протяженными царствами и перестали быть демократиями.

При этом даже тогда, когда они оставались демократиями, это была не самая лучшая форма правления, потому что, как это можно спокойно почитать у Геродота и Фукидида – большая часть демократических государств, за исключением Афин, где демократические революции начинались тем, что народ требовал прощения долгов и раздела земель, и убивали, соответственно, людей – якобы во имя демократии, а реально – за деньги, взятые в долг.

Более того, даже в Афинах, которые были такой Америкой древнего мира, и в которых демократия привела к необыкновенной свободе мысли, и в которой благодаря этому появились науки – математика, геометрия, физика, – все, что мы имеем сейчас, появилось именно в демократическом городе Афины. Но математика появилась, а била Гейтса не появилось, и это было не случайно, потому что в Афинах, где правил народ, было очень сильное стремление к экономическому перераспределению, богатые не платили налоги, но делали добровольные пожертвования, которые делали невозможным фактически накапливать благосостояние, делали выгодными инвестиции только в любовь народную.

И афинский суд, который состоял из нескольких сотен присяжных, соприсяжников, которые, как правило, были бедняками, которые получали три обола за заседание, и которые знали, что у них не будет денег, если они не вынесут обвинительного приговора в процессе, – «перед афинским судом, – как писал Лисий, – опаснее быть богатым, чем виновным».

Если мы посмотрим на те города-государства, которые появились спустя опять же, тысячу с лишним лет, – уже в средневековой Италии, средневековой Франции, то видим, что в этих городах-государствах была все та же проблема: если городом правила ограниченная богатая верхушка, то чернь ей завидовала, и требовала все переделить. И очень часто диктатор, приходивший к власти, потакал этому стремлению черни – причем, совсем не обязательно, что этот диктатор сам был из черни. Герцог Афинский, которого описывает Макиавелли в своей «Истории Флоренции», был герцог, и Афинский. Тем не менее, его лозунги были совершенно такие же, как и у президента Уго Чавеса.

Казалось бы, парадоксально – средневековые коммуны были совершенно другие города, чем в античности, – если в античности это были, прежде всего, города, где гражданами были воинами, а средневековые города как раз обычно не воевали, они приглашали наемников. Вот эта проблема – проблема того, что если вы имеете город, в котором голосуют только богатые, то придет чернь и все испортит – она оставалась постоянно.

Самое удивительное, что вопреки принятому в 19 веке взгляду, когда царя или короля противопоставляют городской республике, реальная картина была совершенно другая: короли пользовались городами для усмирения знати, как это, например, сделали испанские короли. А когда короли поддерживали какую-то из фракций внутри города, очень часто они поддерживали именно чернь, потому что она усмиряла богатых – в рамках все той же программы «переделить».

Более того, проблема заключалась в том, что очень многие города-государства в результате были завоеваны, потому что демократия того времени была неспособна противостоять протяженным царствам, в очень многих произошел переворот, в которых к власти пришла чернь, а за ней диктатор. А те аристократические республики. Которые сумели сохранить торговую аристократию, например, Венеция, – они печальным образом загнулись сами, потому что небольшое число богатых людей, которые скопили свои деньги собственным трудом и собственной смекалкой, потом использовали свою власть для того, чтобы законодательно закрепить привилегии.

То есть, не очень хороший анамнез у демократии и выборных систем правления в Античности и Средневековье. Главной проблемой является то, что если к власти приходит чернь, то она требует все переделить и приводит за собой диктатора, – о чем писали и Аристотель и Макиавелли.

Если мы посмотрим на современный мир, то мы видим, что – опять же, статистика разная. Есть США, которые пока являются образцом того, как хорошо устроено государство. Кстати, США – бывшая колония Англии. Есть Индия, где демократия работает – кстати, тоже бывшая колония Англии. Есть Австралия, где демократия работает – тоже бывшая колония Англии. Есть Канада, где демократия работает – тоже бывшая колония Англии.

А в Латинской Америке демократия работает не очень хорошо, – мы видим, что наибольших успехов добивались те страны, которые – как например, Чили, под руководством Пиночета, – от демократий на некоторое время отказывались.

Есть также Африка, где демократия совсем не сработала, где Замбия, которая была колонией Англии, когда она была колонией Англии, была в семь раз беднее Англии, а сейчас она в 27 раз беднее Англии. И виноваты, конечно, «проклятые колонизаторы». И в Африке демократические преобразования не привели ни к чему хорошему, – потому что сложно ожидать от племени нищего, которое еще не прошло государственную стадию формирования нации, что оно будет более сознательным, чем флорентийские чомпы или афинская толпа.

А в странах Азии, где режимы были в основном диктаторские – начиная с Южной Кореи, и кончая, как мы видим, Китая, все происходит гораздо удачнее. Хотя, конечно, китайский режим нельзя назвать диктатурой, потому что китайский режим на самом деле устроен так, что он берет от демократии результаты, а не процесс. Китайский режим устроен так, что в нем все равно каждые 10 лет меняется глава страны – просто потому, что это приносит результаты. Китайский режим устроен так, что практически все члены правящей верхушки Китая, этот узкий круг, – - они не могут общаться наедине, они всегда должны принимать решения сообща. То есть, у них междусобойчик по поводу «где, что попилить», не выйдет.

Более того, мы даже видим, что на Ближнем Востоке, как это ни парадоксально, сейчас наибольшие результаты и наибольшую устойчивость показывают не те режимы, которые пришли к власти в результате революций, как Каддафи, а наследственные монархии – как тот же Дубай. В Дубае, согласитесь, правитель гораздо более ответственный, чем полковник Каддафи.

И самое неприятное, что есть еще очень страшный пример – этот пример называется Европа. Потому что формально нам говорят: вот Европа, европейская демократия, именно благодаря демократии Европа стала первой в мире. И когда тебе это говорят, это такое, пардон, смешное вранье, что даже не знаешь, как на него реагировать. Потому что в тот момент, когда Европа стала становиться первой в мире, после географических открытий, после 1492 года, – вот я забыла, для какого демократического правительства работал Колумб.

Европа того времени была монархиями, и более того, мы видим, что большая часть Европы стала демократической только со второй половины 20 века, после Второй мировой войны, и это движение к демократии совпало с двумя очень важными моментами: с чрезвычайной нищетой населения после Второй мировой войны, – такой нищетой, при которой даже самый большой халявщик не может сказать: мне, пожалуйста, пенсию, бесплатное медицинское обслуживание, и так далее. И с угрозой СССР. Военная угроза всегда мобилизует – посмотрите, насколько успешно демократическое государство Израиль, – именно благодаря военной угрозе, которой оно подвергается.

Проблема заключается в том, что после того, как Европа выиграла холодную войну у СССР, Европа стала стремительно бюрократизироваться, Европа стала стремительно превращаться в чудовищное социалистическое государство, где политики намерено выращивают класс нахлебников. Это могут быть нахлебники импортированные – например, эмигранты. Это могут быть нахлебники свои собственные – например, мать-одиночка, потомственная наркоманка – если у нее шесть детей, ей обязательно дадут бесплатную квартиру, бесплатный особняк. А работающая женщина в соседнем доме будет работать в три раза больше, будет иметь, в лучшем случае, двух детей, потому что она ответственная мать, и будет оплачивать пребывание в особняке этой несчастной наркоманки.

И это страшное выращивание халявщиков и внутри своего собственного общества и за его пределами – в виде помощи всяким странным режимам, начиная от ХАМАС и других, – так вот это страшное выращивание халявщиков оно, рано или поздно, обернется катастрофой значительно большей, чем любой кризис залоговых облигаций. Потому что понятно, что эта схема – это такая социалистическая пирамида Понци. Вы можете забирать деньги у работающих граждан и отдавать их неработающей матери-одиночке с шестью детьми в первом поколении, во втором поколении. Но в третьем поколении, когда у вас все окажутся неработающими матерями-одиночками, эта пирамида кончится.

И конечно, современная Европа очень сильно напоминает – как Марко Поло писал о Китае, когда он туда приехал: «О господи, это такое замечательное государство, вы не представляете, какие здесь богатые, большие города», – Марко Поло был прав, – в тогдашней Европе не было ничего подобного. Китай был гораздо цивилизованнее и богаче. Но проблема была в том, что Марко Поло видел Китай эпохи Юань, который уже закатывался. Просто он был на пике.

И когда сейчас приезжаешь в Европу и видишь семизвездочную страну Францию, – да, с одной стороны, это семизвездочная страна, да, и тебя водят по городу Леону с общественными велосипедами, и показывают: вот тут у нас были раньше восстания лионских ткачей, но теперь, после восстания, мы добились полных социальных гарантий для ткачей, большой заработной платы. А где ткачи? А ткачи в Китае, ткачей нет.

Это я к тому, что это очень страшная история на самом деле, которая творится с Европой, потому что постоянно именно Европу нам ставят в качестве примера того, как должна себя вести демократия, а на самом деле это очень большой отрицательный пример: любая страна, которая попытается стать свободной и подражать примеру в Европе, начиная с совершенно другого уровня развития, она просто не сможет поддерживать такой уровень жизни, и она всегда будет предметом для бесконечных революций, и для демагогов, которые будут обещать и обещать.

Собственно, очень коротко, завершая то, что я хочу сказать, – наверное, вы заметили, что я говорила, что самые успешные демократии были построены в странах, которые были колониями Англии. Потому что не совсем правильно говорить о том, что Европа была первой – первой была Англия. Первой была Великобритания, которая построила империю, над которой не заходило солнце, и которой не было примеров в истории человечества. И если посмотреть, как маленькому государству удалось построить такую империю, то ответ очень простой: это была частная империя.

Все британские победы, начиная от побед над испанской империей, – хоть над «Непобедимой армадой», хоть просто над испанцами – это были частные победы. Это были победы сэра Френсиса Дрейка, пирата Моргана, – даже против «Непобедимой армады» сражалась армия, собранная в основном из частных вооруженных кораблей.

Ост-Индская кампания была частной кампанией. Даже в конце 19 века Африку завоевывали частные компании того же Сессила Родса, и это приводило к необыкновенной бюрократической экономии, потому что, например, Индией управляли тысяча чиновников. Матабеле были завоеваны 700 наемниками.

Когда мы спрашиваем себя, почему это были частные кампании, как государство, которое любит накладывать свою лапу на все, не наложило лапу на английскую экспансию, то ответ очень простой: потому что в Англии было избирательное право, – хотя это не была демократия, и избиратели были налогоплательщиками. И это принципиальная разница: если у вас избиратели нищие, они голосуют за то, чтобы они получили от государства побольше. Если у вас избиратель налогоплательщик, он государству не дает расползаться.

Именно благодаря тому, что в Англии избиратели были налогоплательщиками, Англия построила крупнейшую империю в истории человечества. Как только избиратели перестали быть налогоплательщиками и стали халявщиками, Англия эту империю потеряла.