«Но нет! Кремлю мало просто уничтожить врага. Он это делает демонстративно»

Владимир Пастухов: «Гомер, Мильтон и Паниковский – великие слепые. Царевич Дмитрий, Императоры Петр III, Александр I и Пригожин – неубиваемые легенды. Долго еще будут гулять по российским просторам слухи о нигерийском старце, удивительным образом осведомленном о жизни русского двора. И ничего с этим нельзя будет поделать.

А реальный Пригожин, похоже, всё, кончился. Правды мы долго не узнаем, и каждый будет верить в то, что ему по душе».

***

Ян Валетов: «Я ждал, что Пригожина угостят чайком с полонием – основным кремлевским деликатесом. Или, что у него разовьется ураганный рак. Инфаркт, опять-таки, мог случиться... все-таки возраст. Стрессы и все такое...

Но на этот раз орудием Путин выбрала ПВО. Чтобы уж всех скопом. Наверняка.

Тараканы в банке. Пусть жрут друг друга, что есть силы».

***

Александр Фридман: «Убийство Евгения Пригожина – одно из самых громких политических убийств в новейшей мировой истории. При этом Кремль, при желании, мог ликвидировать главу ЧВК «Вагнер» и в Мали, где он находился до последнего времени, свалив это преступление на местных джихадистов или французские спецслужбы.

Но нет! Кремлю мало просто уничтожить врага. Он это делает демонстративно, дабы не оставалось каких-либо сомнений в организаторе преступления. Как Александра Литвиненко отравили полонием в Лондоне, а Бориса Немцова застрелили прямо напротив Кремля, так и самолет с Евгением Пригожиным и Дмитрием Уткиным взорвали рядом с Москвой – два месяца после мятежа и сразу после официального смещения генерала Суровикина».

***

Александр Баунов: «Одна из технологий наказания внутри диктатуры – приблизить врага/предателя перед уничтожением, или хотя бы помириться сделать вид, что прощен. Это как в фильмах про мафию, враждующие группы и их боссы собираются вместе, чтобы потом одни расстреляли других из торта, или в «Крестном отце» все мирятся, прежде чем  уничтожать».

***

Альфред Кох: «Это убийство отнюдь не укрепляет власть Путина, даже если он (а с ним и шибко умные политологи) считает иначе. Потому, что это впервые, когда так явно и показательно Путин расправился с тем, кто входил в его ближний круг.

До сих пор такого рода убийства Путин практиковал только в отношении своих открытых противников. Самый яркие примеры – Литвиненко, Политковская и Немцов.

Теперь месть вождя пришла в его ближний круг. Теперь каждый из этого круга не может быть спокоен на свой счет. Мало ли что придет в голову помешанному на собственной безопасности маньяку? Какие заговоры почудятся ему через месяц? Полгода? Год? На кого упадет его подозрение? Кто окажется в опале? Поди знай…».

***

Андрей Егоров: «А говорят, где-то в Осиповичском районе в компании, оказывающей образовательные услуги, освободилось место директора».

Михаил Виноградов: «Почитал отклики.

Государственники. Наконец разгромлена июньская измена. Теперь заживем.

Осторожные государственники. Мы думали, что июнь закончился – оказалось, что нет. И мы не чувствуем, что он близится к финишу.

Соловьевцы. Это они – нам это не выгодно. Было бы выгодно – убили бы. А так – точно не мы.

Негативисты. Режим опять обнажил свою сущность. И теперь пойдет до конца.

Расследователи. ПВО и взрыв на борту – две очень разные версии, ведущие к двум очень разным подъездам. Каждый из которых мог получить команду, а мог и сам. И любая из четырех комбинаций возвращает нас в июньское состояние прото-Сомали.

Конспирологи. Его там не было. Где списки пассажиров второго самолета?

Пацифисты. Устранена последняя преграда и теперь самое время договариваться.

Скептики. 23 августа показало, что договариваться особо не с кем».

Колокол XXI: «Конечно, только в России может быть всенародное сочувствие человеку, который с особой жестокостью убил собственноручно тысячи людей, забивал их кувалдами, отрезал головы (разумеется, не посмертно) и вообще являет собой картину совершенного двинутого серийного убийцы, которому повезло не по лесам и подворотням бегать, а стать миллиардером и государственным мужем.

Что еще взять с народца, который каждый день перед телевизорами кайфует от картинок разрушений украинских домов, театров, школ, больниц. И требует еще.

Что взять с этой массы, где матери и жены продают своих мужчин на войну за вязанки дров, продуктовые наборы, велосипеды, билеты в цирк и автомобили. Мужчины же готовы решать свои проблемы невыплаченных кредитов, безработицы, опостылевших жен, надоевших детей путём убийств невинных на чужой земле.

А остальная часть ходит в амебно-бессознательном состоянии, заявляя, что им вообще все равно на то, что происходит».