«Ничего нового в позитивном смысле закон об оказании психологической помощи не добавит»

В июне 2010 года верхняя и нижняя палаты парламента Беларуси приняли во втором чтении проект закона «Об оказании психологической помощи». Сейчас документ находится на рассмотрении в Администрации президента.

Информацию, полученную при оказании психологической помощи, а также факты обращения за ней законопроект относит к категории профессиональной тайны. За разглашение таких сведений психологи будут нести ответственность.

Однако есть в документе одна любопытная статья № 15, которая может вызвать неоднозначную реакцию в обществе. Она гласит: "Психологи обязаны сообщать в правоохранительные органы информацию, которая составляет профессиональную тайну, если она содержит сведения о совершенном особо тяжком преступлении или о подготовке тяжкого и особо тяжкого преступления".

Не вызовет ли эта редакция статьи недоверия к психологам? По просьбе БелаПАН вопрос комментирует известный белорусский психолог Ольга Андреева: "Статья № 15 не повлияет на работу психолога, поскольку все психологи в процессе получения профессионального образования уже приобретают определенные этические нормы, регулирующие их работу.

Ничего нового в позитивном смысле закон об оказании психологической помощи не добавит — мы и до этого руководствовались этическими принципами.

Сам факт того, что психолог должен информировать клиента о потенциальных рисках, связанных с информацией, которую он нам сообщает, все расставляет на свои места. Если, к примеру, на первом приеме я дам прочитать клиенту статью № 15 и разъясню ее, ответив на все его вопросы, то клиент сам примет решение, сообщать ли мне какие-то сведения о готовящемся преступлении. То есть эта статья для меня ничего не поменяет, а сделает и меня, и клиента более защищенными. Я не хочу нести ответственность за клиента в связи с его противозаконной деятельностью. А клиент будет отчетливо понимать, какую ответственность за свои поступки он несет. Так вот эта статья, скорее, поможет психологам не брать на себя ответственность за клиента.

В частности, по статье № 15 хотелось бы только отметить, что к ней должно быть приложение, где четко будет разъяснено, какие преступления относятся к особо тяжким, ведь это нигде не объясняется".

"Я считаю, что минусов в этом законе много, — заявила Андреева. — Я сравнила его с этическими кодексами психологов в других странах, где достаточно большое место уделено защите прав психолога. Эта профессия относится к профессиям повышенного риска, уровень суицидов среди психологов, по исследованиям некоторых стран, выше, чем в целом по популяции.

В ходе своей деятельности психолог сталкивается с большим количеством негативной и тяжелой информации, с границами ответственности за жизнь клиента.

Хотелось бы отметить, что если в этом законе интересы клиента хоть как-то обозначены, то права и интересы психолога никак не присутствуют, как мне показалось. Особенно если сравнить с этическими кодексами психологических сообществ других стран.

Также в законе есть очень спорный момент, касающийся прав на конфиденциальность информации, например, ребенка. Там есть такое положение, что руководитель учреждения образования может в интересах образовательного процесса запросить у психолога конфиденциальную информацию о ребенке. Получается, что интересы ребенка здесь не защищены никаким образом. В таком случае я бы посоветовала родителям проинструктировать детей избегать информирования школьного психолога о каких-либо домашних делах или особенностях внутренней жизни ребенка, что можно было бы повернуть против него.

Еще одно положение закона касается оказания помощи с помощью электронных средств связи — оно обязывает психолога оказывать такую помощь бесплатно. Мне это тоже не понятно, поскольку в других странах практика консультирования через, например, скайп, телефон очень распространена и она небезвозмездна. Это нормальная работа психолога, которая должна быть вознаграждена.

Поэтому, мне кажется, что закон недостаточно подготовлен, очень абстрактен и никакой помощи ни одной из сторон не окажет".