«Недолго америкосам исходить бессильной злобой. Через годик-другой вернется девочка домой, и всю эту блажь ей выбьют из головы»

Знакомую школьницу Лизу ее родители (арт-дилер Метелицын с женой Леной) взяли с собой в Штаты: им там приходится маяться по бизнесу. Год это продлится или два, поди знай. Отдали ребенка, соответственно, в американскую школу – а то в какую же?

Язык она знала, как все у нас, дело вроде как швах, но там ей от школы бесплатно дали репетитора, она быстро втянулась и теперь отличница, года не проучившись.О как!

Не зря везде хвалят русское образование.

Слово за слово, стала она к той жизни привыкать. Постигая ее на ходу.

К примеру: у них в классе никто не списывает. В голову не приходит людям! Она поначалу удивлялась, а теперь уже может сама объяснить досужему любопытствующему: «Это же нечестно. Пусть каждый покажет свои знания, зачем же обманывать людей?»

И потом: учителя там не орут на учеников. Ну что это за учителя? Что с них взять? Чему они могут научить? Как они научат детей властной вертикали?

Про то, что школой управляет выборный совет, состоящий в основном из родителей, девочке не стали рассказывать, чтоб не смущать и не ставить в неловкое положение перед другими детьми: был бы в Америке нормальный президент, он бы эти выборы давно отменил и сам бы, не будь дураком, назначал, кого надо.

Или так: едет она с родителями по пробке, а обочина пустая.

– Давайте по ней и объедем!

– Нельзя.

– Почему?

– Такие правила.

– Подумаешь, правила. Не смешите меня.

– Это не шутки, за это большой штраф: полоса зарезервирована для полиции, пожарных и скорых.

– Штраф? Дадим менту 20 долларов, и все дела.

– Здесь такое не проходит.

– Да ладно!

– Точно. И хватит об этом!

Тут каждый отец легко вспомнит, в каких выражениях он обличает гаишников-взяточников, и с младых ногтей наши дети постигают русские понятия и эпитеты в адрес отдельных недобросовестных ментов. Что после с этим делать? Иные дети, услышав матерное словцо, озираются вокруг с вопросом: «А где же тут дядя милиционер?» Один знакомый мальчик, Сан Саныч Воробьев-junior его зовут, даже придумал для таких дорожных попрошаек особый термин – «пидоздобы». Он не ходил тогда еще в школу и потому не очень хорошо умел ругаться матом. Но интонацию поймал правильно.

Насчет того что девочка перестала бояться переходить дорогу по зебре, говорить лишне. А то ведь пугливо озиралась и вздрагивала каждый раз, подойдя к переходу.

А в какой-то момент бабушка этой девочки, которая живет в Америке, легла в больницу в возрасте 80 с чем-то лет, и ей сделали операцию на сердце. Успешно. Поставили ей pacemaker.

– Это ж сколько стоит! У нас хватит денег? – заплакало чувствительное дитя.

– Операция бесплатная.

– Как?! Это же логово Желтого Дьявола, мир бесправия, чистогана и равнодушия.

– Не всех бесплатно оперируют. Пенсионеров, инвалидов, ну еще кого-то.

Американская бабушка, кстати, в будние дни дома не сидит. Ее возят на автобусе: он собирает старичков по утрам, вечером развозит по домам, ну, как школьников там. В семье это называют «детским садом»: ну, не подходит к этому заведению название «дом престарелых». Там старички болтают друг с другом, пьют чай, их кормят обедом, – и все это, назло нам, бесплатно. Между постояльцами, кстати, даже вспыхивают вялые романы.

Про это девочка на каникулах рассказала своей российской бабушке. Та слушала, кивала, но, конечно, огорчилась: такая была внучка честная, а ее врать научили. Операции пенсионерам… Чушь какая-то. Пропаганда. Бабушку (кстати, дай Бог ей здоровья и избавь ее от разной монетизации льгот и иных забот партии) это не удивило, она ж училась в советской школе и прекрасно помнит, как можно ребенку задурить башку.

Короче, испортили ребенка американцы. Нехорошо получилось. Что за каша у дитяти теперь в голове!

Ну да ничего, недолго америкосам исходить бессильной злобой. Через годик-другой вернется девочка домой, и всю эту блажь ей выбьют из головы. И научат обратно всему, что должен уметь наш человек, чтоб выжить. Она будет как все, то есть как мы.

А не как какие-нибудь американцы. Которые, как это хорошо известно русским, тупые.