Мнение: «В понимании властей, чем выше срок – тем дороже заключенного можно продать»

— Вчерашний приговор — это, конечно, в первую очередь про месть. Ну не могут белорусские власти поверить, что народ способен испытывать к ним некоторую неприязнь бесплатно и безо всякого принуждения. Так уж они себя воспитали, что привыкли относиться к народу исключительно как к объекту политических манипуляций. И если народ обернулся против власти – значит с другой стороны манипуляторы были лучше.

Вот тем, кто, в их представлении, манипулировал, власти мстят с особенным удовольствием. Манипуляторов, правда, получается как-то многовато на один народ, но власть так устроена, что не умеет видеть здесь никакого логического противоречия.

И вчерашний приговор – это, конечно, про то, чтобы всех запугать. Потому что запугивание за последний год стало сутью и основным содержанием государственной политики. И, поскольку страх стал главной опорой текущей стабильности, снижение его уровня может нанести стабильности непоправимый урон. А человек ведь такое создание, которое ко всему привыкает. Так что уровень страха постепенно снижается естественным образом. И надо каждый раз пугать еще страшнее, чтобы не допустить его падения ниже критических значений.

Но вчерашние сроки – это еще, мне кажется, про то, чтобы повысить стоимость своих активов. Так это работало в 2006 и в 2010 году, и власти, как я понимаю, не хотят видеть никаких причин, по которым привычная схема не сработает сейчас. Вот в их понимании, чем выше срок – тем дороже заключенного можно продать.

Это, конечно, не значит, что власти готовы прямо сейчас выставить политических на продажу. Тем более тех, из-за которых, в представлении властей, им пришлось пережить столько неприятных для себя моментов. Они просто хотят иметь на руках товар с максимальной стоимостью, если дело дойдет до торговли.

Тем более это не значит, что с белорусскими властями в текущих обстоятельствах кто-нибудь готов торговаться. Вот власти уже предлагали и мигрантов, и независимость, но желающих поторговаться не нашли. А поторговаться хочется. Иначе не прилагали бы столько усилий. Но единственный намек, который Запад сейчас может услышать – освобождение некоторого, арифметически убедительного количества политических без предварительных условий и требований.