Медовая работа (фоторепортаж)

Мед любят все. Мало того, что сладкий и вкусный, так еще и лекарство. Салідарнасць» наведалась в гости к пасечнику, чтобы узнать, насколько сладок хлеб пчеловода.

Недаром пятьсот лет назад в Статуте Великого княжества Литовского недвусмысленно говорилось: «Хто с бчолами дерево посечет, того тэж на шибеницу».

Времена, конечно, меняются, однако труд пчеловода, как и инструмент, и традиции за пятьсот лет изменился мало. «Салідарнасць» наведалась в гости к пасечнику, чтобы узнать, насколько сладок хлеб пчеловода.

Как гласит известный анекдот – все фигня, кроме пчел. Любители меда с этим утверждением согласятся моментально. Пчеловоды – уж тем более. Впервые я осознал смысл этого выражения, когда увидел, как пасечник бережно ловит пчелу, залетевшую в салон машины, и выпускает ее на улицу.

– У меня пчелы ценные, карпатские. Они не ленивые, далеко летают, – рассказывает пасечник Федор. – Местные пчелы столько не собирают, сколько эти.

У Федора около ста ульев, но каждая пчела на счету. Кстати, своего хозяина они не кусают. Узнают каким-то образом. А вот автору этих строк досталось три укуса, несмотря на застегнутую одежду и защитную маску с сеткой.

Когда пасечник начал доставать рамки из улья и стряхивать с них пчел, обдувая дымом из дымаря, недовольные обитательницы улья набросились на фотографа, и пришлось снимать таинство выемки меда с приличного расстояния телеобъективом.

С детства у меня не было страха перед всеми летающими и жалящими, но от такого количества пчел становилось малость не по себе, и появилось желание держаться поближе к спасительной машине, в которой можно спрятаться, в крайнем случае.

– Считается, что десяток укусов, это как гадюка, – говорит Федор. – У меня однажды улей упал, так я не знаю, сколько раз укусили, может все двести.

Сейчас пасечник надевает специальный комбинезон, защищающий от укусов, но его питомцы со своим хозяином живут мирно и укусить не пытаются.

Ульи стоят в лесу, собирают мед на разнотравье, соседних полях, вдалеке от дорог, деревень и заводов. Последний мед собирают в начале осени, на солнце соты выглядят янтарными, запах меда и воска чувствуется на расстоянии.

– Я потомственный пчеловод, – рассказывает собеседник. – Но серьезно занялся разведением пчел пятнадцать лет назад. Сейчас не представляю себя без пчел и меда.

Собрав рамки проверяем остальные улья. В округе друг друга знают и не пойдут на кражу меда, хотя несколько лет назад у Федора разграбили несколько десятков ульев. Интересно, если бы статья из Статута ВКЛ до сих пор действовала, рискнули бы грабители пойти на такое?

Собранные рамки с сотами – еще даже не полдела. Пчеловод относит их в слегка протопленную баню, дает время сотам прогреться, потом специальным инструментом распечатывает соты. Снимает забрус – восковые крышечки, и закладывает рамки в медогонку – специальное устройство, которое качает мед из сот с помощью центробежной силы.

Привод у медогонки ручной, и чтобы качественно выкачать мед приходится постараться. Все это в натопленной бане, которая насквозь пропиталась запахом меда и воска. Крутить ручку медогонки приходится по нескольку часов. Не один пот сойдет за это время.

– А отходы производства – на медовую самогонку, – делится маленькими секретами пчеловод. – Производство безотходное.

По словам пасечника, с медом по жизни легче. И люди относятся с уважением, и многие вопросы решаются банкой целебного меда, совсем как пятьсот лет назад. Ведь, несмотря на шоколад и торты, вкус настоящего меда не заменишь ничем.