«Когда меня спрашивают о злоупотреблении, хочется материться!»

«Комсомолка» встретилась с Юрием Островским, хирургом, проводившим трансплантацию. Юрий Петрович, а смогут ли провести трансплантацию без вас? Нет. Пока нет. Но в отпуск я все равно скоро пойду. На недельку.

К операции по трансплантации сердца в Беларуси кардиохирурги готовились более 20 лет. И вот, свершилось. В ночь с 13 на 14 февраля 36-летней Наталье пересадили сердце. А уже утром 14-го Наталья звонила мужу домой: «Не волнуйся. У меня все хорошо». А в это время литовские кардиохирурги, присутствовавшие на операции, удивлялись: «Вы первую операцию делаете или сто первую?»

Сразу после пересадки Юрий Петрович провел еще одну, плановую, операцию.

«Из-за журналистов в России операции по трансплантации прикрыли на три года!»

— Долгое время мы были лишены возможности проводить операции по трансплантации сердца. Раньше забрать органы у донора можно было только после констатации его биологической смерти. Естественно, сердце использовать было невозможно — оно умирало вместе с организмом. Теперь закон изменился. Органы можно забирать после констатации смерти головного мозга.

— Сейчас у нас существует так называемая презумпция согласия. То есть, если я не напишу официальный отказ, у меня можно забрать орган в случае смерти. А не боитесь ли вы, что начнутся злоупотребления?

— Как мне все это надоело! — Юрий Петрович разозлился. — Я даже разговаривать на эту тему не хочу! Я ничего не боюсь. И пусть никто не боится. И закончим раз и навсегда эту тему. Это муссирование меня просто бесит! Ахинею придумали! Журналисты пишут об этом из номера в номер и тем самым подогревают самые низменные чувства, которые могут у человека быть. И все об одном и том же — заберут у меня орган или не заберут. В Москве журналисты уже устроили такой бардак, что там трансплантации накрылись на три года. Вы этого хотите? А подумайте о том, что можете оказаться на больничной кровати в качестве пациента. Как тогда запоете? Все. Добавить мне нечего. Только матерные слова.

— Юрий Петрович, а смогут ли провести трансплантацию без вас?

— Нет. Пока нет. Но в отпуск я все равно скоро пойду. На недельку.

Бригады забора органа и трансплантации не пересекаются

— Расскажите, как готовились к трансплантации.

— Последний этап подготовки занял год. Он ушел на создание материально-технической базы: мы закупали необходимое оборудование — устройство поддержки сердца, искусственные желудочки… Опыта в кардиохирургии у нас достаточно. А вот опыта в ведении пациента после операции — нет. Поэтому мы направили две бригады специалистов — 16 человек — в Прагу и в Берлин — на стажировку на два месяца. Еще мы заключили договор с Вильнюсским центром кардиохирургии. Наши специалисты долгое время ездили туда, наблюдали за операциями. Мы и сейчас продолжаем ездить, перенимаем опыт у коллег… А первую операцию по трансплантации я провел 20 лет назад. На трупе.

В течение года мы ездили на заборы органов. Чтобы быть готовыми, когда возникнет необходимость пересадки.

— А как происходит забор органа?

— Есть две бригады — забора донорского органа и трансплантации. Как правило, эти две бригады не пересекаются.

— Почему?

— А вот как раз для того, чтобы исключить вопросы о злоупотреблениях. Мы вообще не касаемся донора, пока его смерть не будет констатирована врачом того медучреждения, где находился человек. Кроме этого, вопросы забора согласовываются и с прокуратурой. Так что все очень прозрачно.

Фактор времени у нас решающий. Сердце живет около четырех часов. Перевозить орган нужно как можно быстрее. Поэтому у нас существует договор с ГАИ. Мы позвонили им, сказали, что нужна помощь, и сообщили, куда выслать машину. Милиционеры сработали хорошо, быстро. А в это время две женщины, потенциальные пациентки, уже ехали в клинику.

Уже наутро после операции Наталья (на фото) звонила мужу.

— А почему две?

— Донорское сердце — не золото, и даже не платина. Оно гораздо дороже. Мы должны были подстраховаться, чтобы не потерять орган.

— В листе ожидания на операцию больше 20 человек. Почему именно эти две женщины?

— Появляется донор. Мы сразу смотрим нашу базу данных и в первую очередь выбираем тех, кто подходит по группе крови. Из них — тех, кто подходит по весу и росту. Размеры сердца тоже имеют значение. Есть еще очень много разных факторов. В результате отбора по группе крови претендентами на операцию стали пять человек. Двое не подошли по весоростовым параметрам. Один заболел пневмонией. А в этом случае оперировать никак нельзя. Остались две женщины. Их мы и вызвали. Потом очень быстро провели дополнительные исследования и выбрали женщину, которая подходила идеально, насколько это возможно.

— А как повела себя вторая женщина. Ведь она настроилась на операцию, надеялась…

— У нас в центре работают психологи. Мы же не снимаем ее с листа ожидания! Не в этот раз, так в следующий.

«Когда пройдет реабилитация, подумаем о праздновании»

— Как проходила операция?

— Длилась около пяти часов. Внештатных ситуаций не возникло. К нам приехали коллеги из Вильнюса — они наблюдали за тем, как мы оперируем. Уже на следующий день пациентка нормально дышала, разговаривала. А сейчас уже и вовсе ходит! Правда, Наталья находится в палате интенсивной терапии в специальном боксе, но это только для того, чтобы исключить попадание инфекции.

— Что чувствуете к пациентке? Ведь она стала первой в вашей практике.

— Никаких чувств нет. Их и быть не должно. Мы все врачи, и для нас лучше не привязываться к пациентам.

— После операции что делали? Праздновали?

— Нет. Я сразу же провел еще одну операцию, плановую, по шунтированию. Пока нам не до праздников. Когда будем уверены, что все прошло гладко, тогда подумаем об этом.

— А во сколько обошлась операция?

— Самой пациентке ни во сколько. А сколько стоила трансплантация государству, говорить пока рано. Пройдет год (реабилитационный период) — и можно будет оценить, во сколько она обошлась. Одно могу сказать точно: дешевле, чем на Западе.

— ???

— А у нас врачам меньше платят.

ДОСЬЕ «КП»

Юрий Петрович Островский — белорусский кардиохирург, доктор медицинских наук, профессор, академик Белорусской академии медицинских наук, лауреат Государственной премии Беларуси в области науки и техники. Первым в стране провел операцию на открытом сердце, а потом сделал их около четырех тысяч. Вместе со своими коллегами разработал искусственный клапан сердца. Под его руководством белорусские кардиохирурги впервые провели операцию на остановленном сердце.

После «дела хирургов» (в июне 2005 года за взятки и злоупотребления были осуждены четыре врача Республиканского научно-практического центра «Кардиология»), Юрий Островский был вынужден уйти с должности замдиректора центра. В феврале 2008 г. возглавил кафедру кардиохирургии Белорусской медицинской академии последипломного образования.