Кнырович: «Это все один большой мыльный пузырь, который однажды лопнет, и мы придем к тому же вопросу, что и старуха с корытом»

Госстандарт запретил продавать в Беларуси известный томатный кетчуп российской ТМ «Слобода». В нем обнаружили недопустимый при производстве синтетический краситель.

Из продажи также изъяли «Печень трески по-мурмански», консервы нескольких российских мясокомбинатов, конфеты «Слимка» и некоторые другие продукты. Появились вопросы к производителям стиральных порошков «Ушастый нянь» и «Аистенок», которые также производят в РФ.

Между тем российские товары продолжают уверенно занимать лучшие места на полках наших магазинов, порой вовсе не оставляя места белорусским производителям.

«Филин» разбирался, что происходит, вместе с бизнесменом Александром Кныровичем.

— Сначала хотелось бы поговорить о качестве российских товаров, к которому все чаще возникают вопросы у белорусской стороны.

— Формально нормы Беларуси и нормы России относительно качества различных товаров максимально схожи, различия между ними несущественные.

Но в реальности может происходить следующее: компания получает сертификат качества, а после, желая уменьшить себестоимость, позволяет себе некоторые отступления, допустим, использует более дешевые химические добавки, сырье и т.д.  

Какого-либо регулярного контроля, который бы не позволял этого делать, ни в Беларуси, ни в России нет. Поэтому и приходится сталкиваться с недобросовестными производителями, желающими получить дополнительные конкурентные преимущества перед компаниями, которые соблюдают первоначально заявленные стандарты.

Не думаю, что что-то подобное могут себе позволить компании уровня Henkel, Procter & Gamble, Mars, Nestle и т.д. Для них вопрос сохранения имиджа гораздо важнее, чем возможность заработать больше на пару процентов. Они скорее прекратят выпуск продукции, которая перестала быть конкурентоспособной, чем поведут себя недобросовестно.  

Далее о последствиях. В России и Беларуси при обнаружении некачественного товара они могут быть разными. Все-таки в России «закрыть» вопрос, связанный с выявлением некачественной продукции, на порядок легче, чем в Беларуси. Россия значительно более коррупционная страна.

Это вовсе не означает, что они специально поставляют в Беларусь продукцию низшего качества. Они и у себя в России работают с точно такой же продукцией, просто там это прокатывает, а в Беларуси прокатывает чуть меньше, эпизодически такие случаи вскрываются.

— Вы утверждаете, что известные мировые бренды, работающие в России по франшизам, не станут хитрить с качеством. Почему тогда стиральный порошок Ariel из Польши, который продавался у нас раньше, и из России, который продается сейчас, разные? 

— Повторюсь, я не поверю, что Procter & Gamble, который производит Ariel, станет нарушать нормативные требования. Другое дело, что эти требования в Польше и России могут оказаться разными.

Допустим, я одно время серьезно занимался цементом. Так вот белорусский цемент самой высокой, самой качественной марки в Германию вообще не проходил по их нормативам!

У нас все равно не получалась та чистота цемента, которая требовалась для немцев. При этом по нашим и по российским нормам это был настоящий цемент.

Именно поэтому потребитель может ощущать разницу польского порошка и российского. Это не говорит о том, что какой-то некачественный, он просто другой. То же самое касается и остальных товаров.

И белорусам нужно привыкать к таким «другим» российским товарам, исходя из той ситуации, в которой мы оказались.

— Мы оказались перед прилавками, заполненными российскими товарами не всегда привычного для нас качества. И проблема не только в том, что у нас стало слишком много российских товаров, но и в том, что стало слишком мало белорусских.

— Белорусский рынок по населению в 15 раз меньше, чем российский. А когда мы измеряем уровень деловой активности, то обычно оказывается соотношение 1:30, то есть по количеству всяких потребительских товаров соотношение примерно 1:30.

При этом мы имеем российского производителя, который больше, чем белорусский, работает на рынке, у которого нет никаких преград для поставки своей продукции в Беларусь. Часто у него больший объем производства, соответственно, и себестоимость  ниже.

Плюс к этому на разных производствах могут по-разному решаться вопросы с ценой электричества, газа и т.д. В результате большой российский производитель оказывается в заведомо лучших условиях, чем небольшой белорусский. Поэтому на полке наш местный товар зачастую более дорогой, чем привозной российский.

И тут, конечно, должны быть какие-то защитные меры со стороны государства, если оно хочет сохранить такого рода производства. Или же должно быть разделение: белорусский производитель — нишевый, а российский — массовый.

Но само по себе это «не рассосется». Так не бывает, чтобы при двух одинаковых товарах на рынке один, менее конкурентоспособный, не оказался вытесненным. Поэтому перспективы у белорусских продуктов так себе.

— А как же рост экспорта, ведь сейчас весь российский рынок к нашим услугам?

— Послушайте, а разве раньше российский рынок был закрыт для наших товаров? Да, на нем присутствовали импортные производители. Но разве «Беллегпром» раньше не продавался в России только потому, что там была ZARA?

И разве теперь из-за ее ухода «Беллегпром» будет там больше продаваться? Разве он теперь вдруг станет менять коллекции раз в две недели, следить за модой? Разве от того, что с российского рынка ушли мировые бренды, «Беллегпром» стал другим? И так по всем позициям.

То, что из России ушли хорошие импортные товары, не гарантирует того, что не поменявшие своего качества белорусские начнут сметать. Это иллюзия.

А еще в дополнение к этому у нас открылся российский рынок. Но российский рынок падает, там стагнирующая экономика, беднейшее население. То есть у нас открылся падающий рынок. И это тоже огромная иллюзия.

Да, нам заявляют, что якобы на 10% увеличился товарооборот с Россией. Но суть в том, что в натуральных единицах — килограммах, тоннах, километрах — этот товарооборот уменьшился!

Он увеличился в деньгах только потому, что в прошлом году за 1 белорусский рубль давали 25 российских, а в этом — почти 30. Разница в 14%, а оборот вырос на 10%. Соответственно, в реальности в натуральных единицах мы упали. А иллюзия того, что у нас вырос экспорт, строится только на изменении стоимости белорусской валюты по отношению к российской и все.

Это все один большой мыльный пузырь, который однажды лопнет, и мы придем к тому же вопросу, что и старуха с корытом: так кто же здесь владычица морская?

— К чему готовиться?

— В следующем году история с изменением отношения российского рубля к белорусскому закончится, прекратятся перегибы в ценах, уйдет эта излишняя доходность российских компаний за счет продажи углеводородов по нестабильным ценам.

Когда вся эта пена усядется, обнажатся проблемы — и мы увидим, что уровень экспорта значительно меньше, чем был в 2021 году.

— А чем же тогда будет хвастаться белорусское правительство, если не экспортом, которым бравируют сейчас?

— Видите ли, по законам бизнеса, если один поставщик или один покупатель занимает 66% в твоем бизнесе, то это означает, что бизнес не твой, а его.

Если у вас 66% всех товаров забирает всего один покупатель – Россия, это означает, что вы целиком и полностью зависите от этого покупателя, и что у вас уже нет своего бизнеса, это их бизнес.  

Когда-то у нас ставилась задача — 30х30х30, 30% экспорта в Россию, 30% — в Европу и столько же — в страны, так называемой, дальней дуги. И с точки зрения бизнеса, задача ставилась правильно, потому что распределение продаж означало распределение рисков. Для развития бизнеса абсолютно правильные задачи.

А сегодня мы скатились к монопольной зависимости от России.