Фридман: «Лукашенко по-прежнему пытается Западу послать сигнал и свой нарратив, что он ничего плохого не делал, а если в чем и участвует, то вынужденно»

На саммите ЕАЭС в Бишкеке Александр Лукашенко отметился новым политическим стендапом. Правитель Беларуси предрёк конец эпохи доллара, «прошелся» по Ангеле Меркель, которая в период Минских соглашений якобы «обманула и мир, и Россию», и пообещал обнародовать «факты, как Запад после 2020 года хотел начать войну в Донбассе».

Какие из заявлений правителя стоит воспринимать серьезно, а какие — лишь часть игры на публику, внутреннюю и внешнюю, Филин обсудил с политическим обозревателем Александром Фридманом.

Заявления Лукашенко на саммите уже окрестили «днём баек в Бишкеке», однако, по мнению аналитика, жанр здесь гораздо глубже: помимо игры на публику и фарса, есть и демонстрация верности Москве, и вполне серьезное послание Западу.

— С одной стороны, Александр Лукашенко стремился показать Путину, насколько он «свой в доску» — даже более свой, чем сами россияне. Поэтому вся его речь пропитана комплиментами в адрес Путина и нападками на Ангелу Меркель — оскорбления с налетом сексизма, мы, мол, с Путиным считали ее серьезным политиком, а она оказалась такой же, как все на Западе, — анализирует риторику белорусского правителя Александр Фридман.

Еще один любопытный момент, подмечает эксперт, — демонстрация Лукашенко презрения в адрес Франции.

— Думаю, это тоже связано с Путиным. Лукашенко ведь сам Европу не знает, он и не был фактически нигде (а если и был, то очень давно), ни с кем не встречался, а европейских политиков знает не по личным контактам, а по сюжетам российского телевидения и рассказам Путина. Лишь Макрон звонил ему в начале войны, а так-то западные политики с ним не разговаривают.

Поэтому Лукашенко, как и Путин, выказывает более уважительное отношение к Германии, чем другим европейским странам, а Францию, напротив, полагает «мелочью пузатой» — так, называл Маркона «пацаном», а сейчас, намеренно или случайно, фамилию бывшего президента страны Франсуа Олланда несколько раз исковеркал, поставив ударение на первый слог. К тому же неуважительно отозвался о президенте ядерной державы, которого «Меркель везде под руку водила».

Я очень хорошо помню, что на групповой фотографии в феврале 2015-го, где Лукашенко единственный сиял улыбкой, действительно были кадры, на которых Ангела Меркель взяла Олланда под руку и куда-то повела — возможно, Лукашенко это запомнил. Но теперешние завуалированные оскорбления в адрес пусть и бывшего президента страны, якобы тот даже не понимал, где находится, — это то, что во Франции будет воспринято остро; там считают своего президента лидером Европы (ведь Франция — единственное ядерное государство в ЕС).

— Могут ли реплики про то, что «обманули и мир, и Россию», «это мерзко» быть вызваны личной обидой? Ведь Лукашенко очень гордится Минскими соглашениями и своей ролью миротворца, а тут приходится констатировать, что его использовали.

— В какой-то степени, вероятно, это его лично задело, что с него снимают ореол миротворца. Но прежде всего, обратите внимание, он кого бросается защищать — Путина. Ведь если их обманули, получается, оба, используя столь любимую ими «пацанскую терминологию»,— лохи?

Поэтому Лукашенко в своей тираде стремился показать, какой Путин замечательный и прекрасный, Украину собирался восстанавливать… А сам себя он в этой ситуации продает не как нейтрального человека, а как подручного Кремля.

Также, с моей точки зрения, очень важный момент: одновременно он подчеркнул, что он всегда с Путиным говорил о прекращении войны, никогда не обсуждая ничего по поводу «освобождения» украинских территорий.

Европейские политики — они ведь не первый день в политике, знают Лукашенко, как облупленного, и все его шутовство и личные оскорбления выносят за скобки, пытаясь извлечь из словоизвержений рациональное зерно.

То, что он думает по поводу Меркель — никого не интересует и никого не заденет, что хамит всем подряд, — давно известно, он не один такой, кто играет на публику. Причем в данном случае прежде всего на российскую: он заранее знает, какие основные послания и тональность выдержит, хотя, разумеется, и импровизирует. Ему было важно показать картинку, которая им понравится, разойдется на цитаты и, возможно, даже Путину будет лично приятно, как он бросился на амбразуру.

— А было ли в речах Лукашенко, кроме расчета на российскую аудиторию, послание в сторону Запада — из разряда «я скакал за вами три дня, чтобы сказать, как вы мне безразличны»?

— Как раз история о том, что он «всегда за мир» и не имеет никакого отношения к захвату украинских территорий. Мне кажется, очень осторожно он вкладывает в свои слова месседж «я хороший, меня заставили, а вообще я против войны и за целостность Украины». Как он сказал, мол, была бы вся Украина по Минским соглашениям украинской — потом оговорился и добавил: кроме Крыма.

То есть, он по-прежнему пытается Западу послать сигнал и свой нарратив, что он ничего плохого не делал, а если в чем и участвует, то вынужденно, потому что он пленник союзных обязательств.

Ему важно было подчеркнуть, что он не активная сторона агрессии и не помогает России в агрессии. Чтобы его никто в агрессоры не записывал и чтобы с ним, чуть что, когда наступит момент Х договариваться с Западом (причем не на его условиях — такого уже больше никогда не будет), вообще заговорили.

Подобные тирады, отмечает Александр Фридман, Лукашенко выдает не случайно, а к месту — встречаясь с Путиным и другими участниками интеграционных процессов на постсоветском пространстве, которые в войне с Украиной занимают дистанцированную позицию. И для правителя Беларуси это всякий раз возможность подать себя как важного и, фактически, единственного полноценного союзника. А одновременно с пророссийской риторикой озвучиваются более или менее откровенные послания Западу: не забывайте, я — не Путин, не Россия.

— Обещание «обнародовать факты» — из разряда «показать карты, откуда готовилось нападение», или за этим что-то может стоять? Например, намек России, как эти два года белорусский режим мужественно закрывает западные российские рубежи от лязгающего и бряцающего оружием НАТО.

— Это игра на публику, главным образом. В лучшем случае новый «Ник и Майк», а может быть, и еще что-то более топорное. Если нужно будет, не сомневаюсь, сварганят какую-то историю на этот счет. А пока Лукашенко на словах, действительно, повышает свою ценность для России.

Хотя я не исключал бы, что прав Дмитрий Муратов (он говорил в отношении Путина, но это относится и к Лукашенко): это люди, которые выдумали некую картину объяснения ситуации, которая им удобна, и сами в нее поверили. Так Лукашенко приятнее думать, что протесты инспирированы Западом, а не белорусский народ его отверг и отвергает. И Путин вполне может верить, что если бы условная Тихановская пришла к власти, то выдвинулось бы НАТО в сторону Смоленска.

Конечно, это не имеет ничего общего с реальностью. Но проблема в том, что такие люди —конспирологи по своему складу мышления, и они склонны в подобное верить.

Тирада Лукашенко на ЕАЭС, говорит эксперт, в определенном смысле напоминает одно из публичных обращений Каддафи — диктатор, стоящий под зонтиком, путано пытается донести свое послание к нации… Так и в случае с обвинениями Ангелы Меркель в «обмане» — мол, минские соглашения Запад изначально не собирался выполнять, — в тоне и речи Лукашенко проскакивает неуверенность и метания: то ли обманули, то ли все-таки нет? И странно, что он, говоря об обмане в Минских соглашениях, ни словом не вспомнил о том, как Меркель обвела его вокруг пальца, заставив свернуть миграционный кризис…

Владимир Путин, к слову, был гораздо более категоричен, заявив, что слова Меркель его «разочаровали», и что России следовало начать полномасштабную войну раньше, но «рассчитывали договориться в рамках «Минска-2». Тем самым фактически он льет воду на мельницу экс-канцлера ФРГ — получается, что Украина и в самом деле благодаря Минским соглашениям смогла выиграть время, чтобы не вступить в войну раньше, вовсе не подготовленной, и не быть разгромленной.

— Хотя в речи Меркель, я читал ее, не было однозначного контекста, что соглашения позволили выиграть время для того, чтобы начать войну, — уточняет эксперт. — Экс-канцлер, скорее, говорит о том, что это спасло Украину от полного военного разгрома.

А второй момент, вопрос по поводу «Северного потока-2», Меркель дипломатично обошла, заявив, мол, его нужно было продолжить, чтобы совсем не озлобить Россию, не спровоцировать к более агрессивным действиям. Хотя могла бы сказать об экономических интересах, что это было выгодно для Германии. Но нет, она постаралась и этот момент изложить каким-то образом в пользу Украины, якобы это была часть большой игры.

Впрочем, вопрос, было ли так на самом деле, конечно, остается открытым. И нельзя отмахнуться от версии, что правительства Франции и Германии не подыгрывали Киеву, а воспринимали Минские соглашения всерьез, неоднократно, вплоть до начала войны, отмечая свою приверженность этим договоренностям.