«Эвакуация» на тот свет…

Одна из самых мрачных страниц эвакуации тюрем – незаконные расстрелы заключенных в прифронтовой полосе в условиях приближающихся войск противника в 1941-м.

Нигде в документах цель этих расстрелов не сформулирована в явном виде. Видимо, фактически она состояла прежде всего в том, чтобы не оставить противнику живых свидетелей преступлений НКВД и советского режима, как в довоенное время, так и в дни войны.

В официальных документах НКВД эти действия именовались как «разгрузка тюрем» или «убытие по 1-й категории». Расстрелы преимущественно проводились в тюрьмах, но известны многочисленные случаи, когда расстрелы происходили при конвоировании задержанных и подозреваемых по «контрреволюционным» статьям.

Массово подобная практика применялась в ряде западных областей УССР, в Белорусской ССР и в Прибалтийских советских республиках, которые были быстро заняты немецкими войсками. Подобная практика применялась и в РСФСР и Карело-Финской ССР во время прорывов немецких войск.

В связи с быстрым продвижением немецких войск советское руководство осознало, что необходимо принимать срочные меры по вывозу заключённых.

23 июня 1941 г. нарком ГБ СССР В. Меркулов отправил директиву:

«НКГБ – тов. Мешик Минск, НКГБ – тов. Цанава Рига, НКГБ – т. Шустину Таллин, НКГБ – тов. Кумм Петрозаводск, НКГБ – тов. Баскакову Мурманск, УНКГБ – тов. Ручкину Ленинград, УНКГБ – тов. Куприну

Предлагаю Вам:

1. Проработать вопрос о вывозе подавляющего числа арестованных, числящихся за НКГБ, НКВД, судом и прокуратурой. Сообщите общее количество имеющихся у Вас арестованных, с указанием – сколько, за какими органами числится и какое количество арестованных, по Вашему, следует вывезти…

2. Примите меры к отбору из числа архивных дел наиболее важных, которые также должны быть Вами направлены в Москву, в адрес 1-го спец. отдела НКВД СССР. 3. Рассмотрите дела на всех имеющихся у Вас арестованных органами НКГБ и составьте списки на тех, которых Вы считаете целесообразным расстрелять. В списках укажите имя, отчество, фамилию, год рождения, последнюю должность или место работы перед арестом, а также краткое содержание обвинения, с указанием сознался ли арестованный. Указанные списки вышлите не позднее 23 июля».

Но к 4 июля практически вся Литва, Западная Украина и Западная Беларусь уже были заняты немцами. Не найден ни один директивный документ о порядке эвакуации тюрем с этих территорий, в ряде случаев сопровождавшейся физической ликвидацией заключенных. Известно лишь, что ЦК КП(б)Б весьма оперативно, 23 июня 1941г., издал постановление о срочном приведении в исполнение приговоров в отношении заключенных, осужденных к высшей мере наказания, – белорусские тюрьмы начали «разгружать» задолго до постановления.

По данным исследователей, самый ранний документ НКВД о порядке эвакуации заключенных – это докладная записка от 4 июля 1941 г. замнаркома внутренних дел СССР Чернышова и начальника тюремного управления НКВД Никольского на имя Берии, в которой предлагалось решать вопросы разгрузки тюрем в следующем порядке: «1. Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.

2. Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т.п. особо опасных, – освобождать... 4. Ко всем остальным заключенным /в том числе дезертирам/ применять ВМН – расстрел.

Территории Белорусской ССР и Прибалтийских советских республик накануне военных действий «обслуживала» 42 бригада конвойных войск НКВД СССР (со штабом в Минске). Из ее состава в немногих выявленных документах, касающихся эвакуации заключенных, упоминаются 226 и 240 конвойные полки. 226 полк дислоцировался в Минске (с подразделениями в Вилейке, Заславле, Молодечно, Свенцянах и Глубоком), а 240 полк – в Вильнюсе. Кроме них, в состав бригады входили также: 131 отдельный конвойный батальон (ОКБ) со штабом в Гродно, 132 ОКБ со штабом в Бресте, 135 ОКБ со штабом в Барановичах.

Из донесения N 1 Зам. начальника Управления Конвойных войск комбрига Кривенко Начальнику Конвойных войск генерал-майору Шарапову, по состоянию на 21 час 23.6.41 (из Минска):

«[...] В Паневежисе, Каунасе, Вильнюсе, Шауляй началась эвакуация тюрем [...]

[...] НКВД Белоруссии предъявил 226 полку требование на вывоз 23 тысяч заключенных в порядке эвакуации тюрем [...]

г. Глубокое: 24 июня Во время эвакуации заключенных из тюрьмы г. Глубокое заключенные поляки подняли крики: «Да здравствует Гитлер!». Начальник тюрьмы Приемышев, доведя их до леса – по его заявлению – расстрелял до 600 человек. По распоряжению военного прокурора войск НКВД, Приемышев в Витебске был арестован. Приемышев при эвакуации пропал»...

Аналогичная ситуация была и в других тюрьмах Западной Белоруссии – из 32 тюрем НКВД БССР, функционировавших на 22 июня 1941 г., удалось провести эвакуацию лишь из 14 (Глубокое, Молодечно, Пинск, Столин, Дрогичин, Орша, Полоцк, Витебск, Могилев, Мозырь, Гомель, Червень, Вилейка и Столбцы). В результате из БССР в тюрьмы тыловых районов СССР эвакуировано 9573 человека, «оставлено противнику» – 16048 человек .

Из «Докладной записки об эвакуации тюрем НКВД БССР» зам. начальника Тюремного управления НКВД БССР лейтенанта госбезопасности Опалева начальнику Тюремного управления НКВД СССР майору госбезопасности Никольскому, от 3 сентября 1941 г.:

«[...] заключенные были эвакуированы из тюрем: Глубокое, Молодечно, Пинск, Столин, Дрогичин, Орша, Полоцк, Витебск, Могилев, Мозырь, Гомель, Червень, Вилейка и Столбцы, Из остальных тюрем з/к или были выведены из тюрем и разбежались по дороге во время налета на них немецких самолетов, или же были оставлены в тюрьмах при занятии городов немецкими войсками.

В первый день войны 22 июня 1941 года в связи с вступлением немцев в г. Брест в 5 часов утра, Ломжу в 12 часов дня, ввиду невозможности эвакуации тюрем, заключенные были оставлены в корпусах.

[...] После 11 часов дня телефонная и телеграфная связь с Гродно была прервана. О дальнейшей судьбе тюрьмы стало известно лишь 28 июня 1941 года лично от нач. тюрьмы Владимирова и начсанчасти Горюнова, которые сообщили:

Политрук тюрьмы г. Ошмяны Клименко и [неразборч,] Уполном. Авдеев, в момент бомбежки гор. Ошмяны самочинно вывели из камер 30 чел. заключенных, обвиняемых в преступлениях к-р характера и в подвале тюрьмы расстреляли, оставив трупы незарытыми. Остальных заключенных оставили в корпусах и покинули тюрьму со всем личным составом.

На второй день местные жители г. Ошмяны, узнав о расстреле заключенных, пошли в тюрьму и, разбирая трупы, разыскивали своих родственников. [...]

Из тюрем Восточных областей Белоруссии не эвакуированы заключенные из г. Слуцка, Приямино и Борисова. О тюрьме г. Минска мною дано объяснение н-ку Оперативного отдела полковнику тов. Ильину. [... ]».

Среди убитых в урочище Цагельня под Червенем были белорусы, литовцы, поляки, украинцы, русские. Накануне эвакуации, 23 июня, в Минск были переведены заключенные Каунасской тюрьмы. По воспоминаниям выживших, колонна заключенных, которую в ночь с 24 на 25 июня погнали из Минска на восток, состояла из 5-6 тыс. человек. Расстреливать их начали еще в Минске.

По свидетельству бывшего узника минской внутренней тюрьмы НКВД («американки») Цодика, которого при подготовке книги о репрессиях 30-х гг. «Нельзя забыть» в начале 1990-х гг. опросил Анатолий Майсеня, заключенные «американки» были расстреляны утром 25 июня в Тростенце – на месте, где немцы позже построят лагерь смерти. Трагическая эвакуация тюрем НКВД продолжалась в течение всего 1941 года (а затем в 1942-м). Описанные выше события относятся к самому началу эвакуации. Последующие этапы также отражены в архивных документах.

При изучении представленных выше документов возникает вопрос об ответственности за расстрелы заключенных. До сих пор не обнаружены директивные материалы о порядке эвакуации, которые относились бы к рассматриваемому периоду – первым десяти дням войны.

Не исключено, что местные органы НКВД-НКГБ (включая конвойные части) основывались на устных распоряжениях и инструкциях, или на собственной инициативе. В некоторых документах имеются сведения, кто из работников НКВД, НКГБ и Конвойных войск отдавал в ходе эвакуации приказы о расстреле заключенных в конкретных случаях: начальник тюрьмы г. Глубокое Приемышев (чьи действия были одобрены секретарем ЦК ВКП(б) Белоруссии Пономаренко), начальник Тюремного управления НКВД БССР Степанов, политрук тюрьмы г. Ошмяны Клименко и уполномоченный Авдеев.

Руководители самого высокого ранга в найденных документах почти не упоминаются, хотя, по-видимому, основополагающие решения могли исходить только от них. Выявлены приказы и инструкции 1942 года о порядке эвакуации заключенных из тюрем прифронтовой полосы. Инструкции содержат обтекаемые (без термина «расстрел» или «убытие по 1-й категории»), но фактически недвусмысленные формулировки о действиях в случае окружения противником.

По предварительным подсчетам на территории Беларуси в первую неделю войны было расстреляно не менее 15 тысяч политзаключенных. Из этого контингента можно было сформировать стрелковую дивизию по штатам военного времени. И это происходило в то время, когда каждый боец был на счету.

А несут ли ответственность непосредственные исполнители казней – в их числе надзорсостав тюрем, другие низовые работники НКВД и НКГБ, военнослужащие конвойных войск? Ведь они могли бы сослаться на условия войны и отступления перед немецкой армией, свою подневольность, распоряжения руководства, ведомственную инструкцию или Устав, приказ командира и воинскую дисциплину.

В связи с этим можно вспомнить случаи, когда заключенных «всего лишь» оставили в тюрьме или даже распустили. Значит, все же было возможно их не расстреливать?