Эксклюзив. За что Бабарико получил «морковку» от Лукашенко

Претендент на пост президента Виктор Бабарико объяснил «Салідарнасці», почему не верит в фальсификацию выборов и не боится поплатиться свободой за участие в президентской гонке. Третья часть большого разговора с банкиром, ушедшим в политику.

Фото Сергея Гапона

Первую часть интервью – «Мы попали в классическую ловушку любого паразита» – читайте тут

Вторую часть интервью – «Кто сказал Виктору Бабарико, что надо баллотироваться в президенты» – читайте тут

— В обществе появился запрос на перемены. Выученную беспомощность белорусов, о которой я говорил раньше, сегодня я бы заменил на вынужденную беспомощность. Власти добивались от нас этой беспомощности.

На самом деле люди очень хотят что-то делать. Если вместо беспомощности будет запрос на инициативу, то у белорусов просто фантастически интересные перспективы открываются.

Я думал, что надо будет водить народ 40 лет, как Моисею, чтобы белорусы стали другими. Сейчас вижу, что надо просто сказать: «Белорусы, вы нам нужны с вашей инициативой» — и земляки откроются.

Мы располагаем высокопрофессиональными кадрами. Именно поэтому среди 15 республик СССР белорусы были лучшими в промышленности и экономике.

Но потом сверху прозвучало: «Нам не нужна ваша инициатива». И белорусы отреагировали: «Тогда я буду делать так, как вы говорите, а для себя, где-то там в стороне, на своем огородике, я буду делать то, что я могу и хочу». (Смеется).

Раньше от нас хотели, чтобы мы никуда не совались, сидели тихонько и молчали. Но, если изменить запрос, создать условия для развития, белорусы раскроют свой потенциал.

— Скажите, а когда вы пришли к выводу, что страна идет не тем путем? Ведь в январе 2002 года Александр Лукашенко объявил вам благодарность за многолетний самоотверженный труд и значительный вклад в развитие банковской системы страны. Это означает, что с точки зрения властей на тот момент вы были абсолютно лояльны…

— Я и сейчас не являюсь сторонником насилия. Для меня самая страшная история — это кровопролитие.  На мой взгляд, это недопустимо. Всегда можно найти мирное решение. Такой была моя позиция и в 2002 году, и в 2020-м она не изменилась.

Благодарность президента стала для меня полной неожиданностью. На тот момент я  всего лишь два года возглавлял правление банка.

Думаю, что это была такая «морковка» — аванс, который применяли в советской системе: «А ты вроде парень ничего». Я оказался глупым и почему-то не воспользовался…

Сначала от меня ожидали, что я сам среагирую. Поскольку этого не случилось, то потом мне уже как глупому человеку разъяснили прямо: «От тебя ожидают, что пойдешь туда».

На что я сказал: «Увы, не пойду. Туда». (Смеется).

Больше таких предложений не было.

— Каких предложений? В хоккей играть, что ли?

— Нет. Перейти на госслужбу, назовем это так. Это был 2004-й.

Как видите, мне два года дали на размышления, чтобы я осознал важность этой благодарности.

Я сказал, что не пойду на госслужбу, и объяснил причину: разное понимание системы. Мне сообщили, что второй раз такого предложения не последует. Я сказал, что понимаю, и с 2004 года не получил ни одной благодарности за свою деятельность. (Смеется). Да, я понимаю правила игры.

— Вы понимаете правила игры, вы говорите, что для вас самое страшное — кровопролитие, то есть вы не протестный кандидат, но вы же понимаете и то, что, грубо говоря, голоса на выборах в Беларуси давно уже не считают.

— Я не соглашусь с вами. У меня на днях состоялся разговор с человеком, который организовывал экзитполы на белорусских выборах. Он подтвердил, что досрочное голосование — это реальная проблема, но сделать «получил 10, а пишем 80» невозможно. Можно: «получил 60, пишем 70».

Мой собеседник сказал: «Мы работаем на всех выборах, официальный итог приблизительно такой, какой он и есть».

— Независимые наблюдатели, которые считали избирателей, сидели на участках на протяжении всего голосования, отлучаясь только в туалет, с вами бы поспорили.

— Знаете, со мной можно спорить по любому вопросу. За последнюю неделю я про себя уже столько мифов услышал... Куда меня вызывали, с кем я разговаривал, куда ездил...  Я в ситуации мифотворчества очень давно нахожусь, с 1993 года, когда стал начальником отдела внешнеэкономических связей в банке.

Мой первый опыт с ЦИК показывает, что они все честно посчитали. Нашли наши ошибки, которые мы пропустили, озвучили результаты, отдали нам свидетельство о регистрации инициативной группы. А ведь могли просто не пустить нас уже на этап сбора подписей.  

Выстраивать конспирологические теории — легко. Всегда найдется оправдание, почему так вышло. Я считаю, что фальсифицировать волю народа невозможно.

— А кто год назад, говоря о выборах, заявлял: «Участвовать в обмане для меня равносильно, что самому обманывать»?

— (Смеется). Я не хотел в этом участвовать, но на тот момент не задумывался о том, что, оказывается, есть современные технологии, позволяющие за неделю собрать 10 тысяч членов инициативной группы, потом – 150 тысяч подписей избирателей и провести выборы прозрачно (имеется в виду подсчет голосов).

— Как вы будете защищать голоса своих избирателей на выборах? Как будете контролировать подсчет голосов?

— Давайте на этот вопрос я отвечу на третьем этапе, когда до него дойду.

— Виктор Дмитриевич, вы сами когда-нибудь были в избирательных комиссиях или в роли наблюдателя?

— Никогда. С 1996 года я вообще не был на избирательном участке. 

— Принимая решение идти в политику, вы думали о том, что можете все потерять, включая ваш прекрасный дом, и даже свободу?

— Я не верю…

— Во что?

—В то, что я могу это потерять.

— Свободу?

— ...Я не верю в то, что могу потерять свободу и все остальное. Объясню почему.

Мы обсуждали это с сыном. Эдуард спросил: «Ты грехи свои знаешь?»

Я сказал: «Ну, наверное, не все». (Смеется). Потому что не мне их считать.

Но те, которые я знаю, позволяли мне быть председателем правления банка 20 лет. Поверьте, если бы было за что зацепиться, уже не раз бы это сделали. Хотя говорят: нет здоровых людей, есть недообследованные...

— Вот-вот…

— Это я тоже прекрасно понимаю.  С 1993 года меня «обследуют». (Смеется). И за 27 лет никто ко мне не пришел и не сказал, что у меня есть признаки «болезни».

Я не употребляю наркотики. У меня есть оружие, оно зарегистрировано. Я не вожу патроны в машине.

Все мои грехи тянут максимум на какие-то имиджевые истории. Например, можно сказать, что моя собака на Новый год укусила тетю, а потом переделать это в то, что зверюга Бабарико ест людей…

— «Кормит своих псов человечиной»… Вы верите в то, что белорусы — не 10 тысяч активистов из Фейсбука, а белорусы из глубинки, работяги, крестьяне — дадут богатому банкиру что-нибудь, кроме пролетарского гнева и классовой ненависти?

— Я менеджер. Я просто устраиваюсь на работу. Богатенький или бедный — не суть. Вопрос в том, вам нужен менеджер или нет? Судя по тому, как идут дела в стране – нужен.

Если вы скажете «нет», значит: первое — я не был убедительным; второе — я не понял вашего запроса.

Мое предложение соотечественникам еще будет упаковываться. Я умею излагать свои мысли понятно и доступно для любого круга.

Думаю, что 10 тысяч «евангелистов», как по-новому их сейчас называют, — это армия, которая легко делает историю…

— Человек, 20 лет проработавший топ-менеджером в структуре «Газпрома», вдруг покидает солидную высокооплачиваемую должность ради участия в крайне рискованном предприятии с минимальными, как показывает опыт, шансами на успех. Если бы это сделал кто-то другой, что бы вы подумали о его мотивах?

— Шансы недооценены: они не являются минимальными. Законодательство писалось в 1996 году. Вся система сдержек и противовесов была построена 24 года назад. Современные технологии — это то, что сегодня можно хорошо использовать.

На заседании ЦИК Лидия Ермошина сказала о том, что они никогда не печатали такого количества удостоверений членов инициативных групп.

— Как это? А у Александра Григорьевича?

— Не, это другая история. Это ж заранее сформированные группы. Думаю, что у Александра Григорьевича было больше времени на формирование своей инициативной группы.

Поэтому к таким группам система готова. Но она не готова, когда за неделю собирается инициативная группа из девяти-десяти тысяч человек. И это объяснимо. Новые технологии расширили наши возможности…

Виктор Бабарико: «Можно нам вырыть траншею из песка, мы чугунные боты обуем и побежим?»