«Чё ты смотришь? Любишь лазить «Вконтакте?»

Работа фотокорреспондента состоит в том, чтобы снимать социально значимые события. То, что происходило в центре Минска вечером 22 июня, прекрасно вписывается в эту формулировку.

Конечно, во время массовых акций журналиста могут толкнуть, даже ударить… Но целенаправленно тащить в автозак человека, который кричит, что является фотокорром, да еще и с фотоаппаратом в руках?!

Меня забрали возле посольства Франции на площади Свободы около 19.25. Просто схватили трое омоновцев и потащили в автозак. Попытка предъявить удостоверение, равно как и слова о том, что я журналист, эффекта не возымели. Какой-то мелкий омоновец все норовил подставить мне подножку, но я честно переступал через его ноги. Потом мою нелегкую тушку (125 кило) схватили за шкирку двое товарищей на приемке в автозаке и рывком закинули внутрь КУНГа. На полу сидели мои собратья по несчастью. Рядом со мной с разбитым в кровь лицом оказался правозащитник Илья Петровец. Позже он умудрился сам себя сфотографировать на мобильник и выложить фото в Facebook прямо из автозака.

Первым делом прячу камеру в рюкзак. Сзади продолжают закидывать задержанных. Рослый боец спецназа кричит, чтобы мы не садились на лавки и подвинулись. Подкрепляет свои слова ударами ноги – уплотняет, так сказать. Напротив замечаю оператора агентства БелаПАН Алеся Борозенко. У него на входе в автозак отобрали камеру и удостоверение. Коллега упрашивает омоновцев отдать камеру – она стоит больших денег.

Тем временем какой-то подобревший спецназовец разрешает нам сесть на лавки. К слову, внутри автозака две обитые дермантином лавки вдоль стен. На полке по верхнему периметру КУНГа лежат шлемы-сферы. Все три люка открыты настежь. Жара внутри такая, что сами омоновцы не выдерживают. Продолжают забрасывать людей. Нас уже 32 человека. Рядом сидит парнишка, который как заведенный повторяет: «Не с ними, я не с ними!», и протягивает командиру спецназа удостоверение корреспондента СТВ. Говорит, что шел в редакцию и не снимал акцию. В КУНГ входят остальные омоновцы. Человек шесть-восемь. Один, рослый и, судя по поведению, рядовой, начинает крыть всех матом, затем велит всем стать. Бьет в лицо стоящего передо мной парня с вопросом: «Чё ты смотришь? Любишь лазить «Вконтакте?» Матерится без остановки. Его коллеги не одергивают товарища.

Едем. Поворачиваем к ГУМу. Останавливаемся. Открывается дверь и в нее забрасывают корреспондента «Нашай Нівы» Алеся Пилецкого. Видимо, командир, спрашивает: кто в автозаке журналисты. Подзывает к себе. Начинает выяснять. После долгих уговоров выпускает из актозака корреспондента СТВ. Тут же к нам закидывают «свежую порцию» людей. Парень в солнцезащитных очках и с красными боксерскими перчатками в руке объясняет, что только вышел из ГУМа, где покупал перчатки. Его никто не слушает.

Задержанных начинают переписывать. Поддавшись на уговоры моего коллеги Алеся Борозенко, омоновцы начинают искать его видеокамеру. Находят, отдают, но требуют, чтобы он стер видеозапись с акции. С той же просьбой обращаются ко мне. С легким сердцем форматирую флешку, так как восстановить информацию на ней – плёвое дело. Начинают выяснять из каких мы изданий. Представляюсь журналистом «Салідарнасці».

– Так это у вас на ОМОН карикатуры печатают? – спрашивает один из бойцов.

Когда представляется Алесь Пилецкий, кто-то из спецназовцев говорит: «А, «Наша Ніва», ты здесь надолго». Стоим у ГУМа около 10 минут. Продолжают звонить коллеги, по возможности стараюсь всем ответить, сообщить о том, сколько нас и куда везут. КУНГ «допаковывают» еще несколькими задержанными. В дверной проём видно, что перед ГУМом все зачищено. Среди нас несколько мужчин лет сорока. Не похожи они на завсегдатаев социальных сетей. Они не боятся переругиваться с ОМОНом.

– Совесть не мучит за наши налоги нас избивать? – спрашивает один из них у самого агрессивного спецназовца.

После переписывания оказывается, что нас в машине 39 человек. Едем. Журналистов позвали вперед, к командиру. Всю дорого вполне нормально общаемся. Командир спецназа, представившись Николаем, спрашивает, как мы себя чувствуем. Отвечаем – нормально. Дорога в Центральный ГОВД долгая. Спрашивают нас о зарплате, рассуждают, что за 22 июня нам ничего не заплатят – мы же стёрли кассеты и флешки. Заговорили о футболе. Омоновцы сокрушаются, что не успеют посмотреть матч «Беларусь-Испания».

– Смотрите, – демонстрирует нам тактическую перчатку с обрезанными пальцами один из спецназовцев. – Ваши потом пишут, что у нас в подушечках титановые вкладки. На самом деле они мягкие. Там поролон. Чтобы руки уберечь, а не для того, чтобы бить. Если бы там титан был, то от одного удара челюсть вылетала бы.

Приезжаем. Всех задержанных выводят во двор и строят длинной цепочкой по одному. Нам велят оставаться в автозаке. Наконец, выходим. Проходя мимо очереди задержанных, слышу, как тот самый рослый омоновец допытывается у парня с боксерскими перчатками: «Слыш, ты че, боксер? Нет? А нахера тебе перчатки?». Видимо так он развлекается.

Стоим во внутреннем дворике. Приходит замначальника Центрального РУВД, уточняет фамилии. Говорит, что за нами уже едет начальник пресс-службы ГОВД Мингорисполкома Александр Ластовский. Омоновец просит у нас визитки, мы пишем на них адреса, дату рождения. Заводят в коридор, велят стать лицом к стене. В коридоре суетливое оживление. Миловидная девушка в форме переписывает данные у задержанных. Всех по одному проводят в актовый зал, оформлять. Вижу парня с дредами. У него на ноге рана, заклееная обычным скотчем. Рядом со мной два сотрудника милиции советуются, что делать с попавшим в облаву военным-контрактником. Решают оформлять вместе со всеми.

Оглядываемся. Нас одергивают, запрещают доставать мобильные телефоны. Приезжает Александр Ластовский. Подходит уже знакомый командир спецназа Николай. Спрашивает, не имеем ли мы претензий. Овечаем, что к нему не имеем. К слову, он и два его заместителя вели себя корректно, вежливо, даже в силу обстоятельств.

На этом и попрощались.