Чалый: Дожить до 2025-го, пройдя долину слез

Накануне президентских выборов в Беларуси страна столкнулась с серьезными вызовами, и традиционные способы решения проблем, в том числе — в белорусско-российских отношениях — не работают, заявил TUT.BY независимый аналитик Сергей Чалый.

— Не хочется говорить о вещах преходящих, вроде очередной нефтяной войны. Сейчас для нас вопрос: make or break. Продержимся ли мы, сможем ли дотянуть до 2025 года, где нам подвешена морковка — обещание общего энергетического рынка в рамках ЕАЭС. До этого — долина слез, — говорит Чалый.

В нынешнем режиме, с крайне ограниченными поставками российской нефти и при отсутствии поступления в бюджет экспортных пошлин за собственную нефть и нефтепродукты, — очевидно, нет. То есть нефть где-то придется найти, а выпадающие валютные доходы — это большая нагрузка на бюджет. Впрочем, зловещее слово «секвестр» от министра финансов Максима Ермоловича пока не прозвучало.

— Думаю, в этот год мы вошли с определенным запасом. Минфин сделал заявление о выпуске в первом квартале еврооблигаций на сумму до 1,5 млрд долларов. Понятно, что год-два так протянуть мы можем. Но яма усугубляется, потери увеличиваются, — предупреждает эксперт.

Более того, известно, что Россия долгосрочные обещания не всегда выполняет. Об этом, кстати, недавно напомнил президент, попеняв, что «когда мы в 2011 году шли на продажу «Белтрансгаза», была жесткая договоренность, что за пять лет мы выйдем на внутрироссийскую цену по газу». Россия цену для Беларуси повысила, а внутрироссийские так и остались на месте, обещанного сближения не случилось.

Пока, судя по словам и действиям Лукашенко и Минфина, говорить о перспективе можно на год-два, считает аналитик. А вот что будет дальше — не очень понятно. Ведь бюджетное правило, находить не меньше четверти недолговых источников для выплат по внешнему долгу, — шаг верный, но при условии наличия в бюджете доходов.

— Мы упираемся в вопрос: о чем будет следующий пятилетний срок. Главное событие года — президентские выборы. И уже очевидно, какие лозунги к этому готовят. Есть очень тревожные вещи. В интервью Венедиктову, отвечая на вопрос, будете ли вы выдвигаться и будете ли президентом после этих выборов, Лукашенко говорит: Если меня выберут, я буду исполнять все договоренности по интеграции. Я понимаю, зачем он это говорит: никому не хочется получить выборы, как в 2010 году, когда не были решены вопросы с Россией. И обещание: «Не давите, я соглашусь на все, но после выборов», тоже выглядит довольно тревожно, — обращает внимание Сергей Чалый.

Пока обе стороны идут на принцип. И белорусские планы, озвученные президентом, забрать две ветки «Дружбы» под реверсные поставки, откровенно повисают в воздухе — Польша усомнилась в технической целесообразности этого.

— Видно, что за Беларусь взялись всерьез. Начинаю соглашаться с той версией, что я услышал у Александра Баунова на «Эхе Москвы», о том, что Путин и Медведев — не плохой и хороший полицейский. Думаю, Путину просто не очень комфортно разговаривать с Лукашенко. Версия Баунова — это была проверка Медведева, проверка версии с «прокладкой» между президентскими сроками Путина, проверка, способен ли он решать серьезные политические задачи. Справишься — прошел кастинг. (Беседа состоялась как раз накануне отставки Дмитрия Медведева с поста премьер-министра России. Впрочем, говорить о заметном ослаблении его роли с учетом новой должности заместителя главы Совбеза, пока преждевременно).

А вот причину белорусской несговорчивости эксперт видит в отчаянности нашей ситуации. Ведь цена нефтяного вопроса, при всей его принципиальности, — всего 200 млн долларов в год, что не сравнимо с суммой претензий в 700 млн долларов за несколько месяцев во время последнего газового кризиса в 2017 году.

— Подход наш в принципе правильный: одно дело платить премию, когда тебе поставляют нефть с заметной разницей к экспортной цене. Когда разница резко уменьшается, смысла в самой премии нет. Но решать эти вопросы надо в спокойной обстановке, а не в условиях войны, — аргументирует он. — Запаса прочности у Беларуси мало. Его можно косвенно оценить по среднегодовому курсу доллара (рост доллара заложен на уровне до 20%). Это максимум, что мы можем выдержать.