Бывший зять Михалкова: «Не понимаю, почему молодого, образованного человека обижает, что Грузия хранит память о людях, которые были загублены большевиками»

Семь лет он был в браке с Надеждой Михалковой — дочкой кинорежиссера Никиты Михалкова, который сегодня яро поддерживает Россию в войне против Украины. Сейчас Резо живет в Грузии, где дал большое интервью Катерине Гордеевой.

Режиссер признался, что после высказывания своей политической позиции (в своих соцсетях он писал, что Грузия оккупирована Россией), ему стали писать россияне: не нравится — у**ывай (проваливай — С.).

— Мол, мы тебя вырастили, выкормили. Никто не учитывает мой труд. Я себя не хвалю, но я пытаюсь сделать лучше, прыгнуть еще выше. Когда у тебя столько переживаний внутри, ты страдаешь: не спишь, не ешь, а потом тебе говорят: я тебе дал. Кто мне дал? У меня есть налоговая декларация, путь, который я прошел.

Комментировать позицию своего бывшего тестя Никиты Михалкова, который поддерживает войну России против Украины, режиссер не стал, поскольку «это дедушка его детей». Однако он ответил на другие вопросы журналистки, например о том, могла ли конструкция Советского Союза держаться на силовом ресурсе.

— Надо говорить про этапы Советского Союза. Мы никогда не говорим, каким образом и почему эти «братские» республики объединились? Это же разные ожидания. Конечно, сама по себе Грузия вряд ли хотела войти в состав СССР.

В Грузии есть музей оккупации, на который почему-то обижаются мои некоторые товарищи, когда я им об этом говорю (предположительно, речь о товарищах из России — С.). Я все время не понимаю, почему молодого, образованного человека обижает, что Грузия хранит память о людях, которые были загублены большевиками. И почему это так сильно его касается сегодня, почему он берет это на свой счет? Нет объяснения.

Конечно, все, что было заложено и обведено одной границей, внутри которой специально переселяли людей из одного края или республики в другой, чтобы потом была какая-то возможность править этими людьми. Мне кажется, что все проблемы, которые сегодня есть — это отголоски тех решений, которые принимались, перепрыгивая через головы и желания тех людей, которые жили у себя дома.

— Когда закончатся отголоски?

— Когда ты захочешь прийти ко мне в гости, позвонишь мне, а я отвечу, что могу тебя принять или, наоборот, что я занят. И мы, уважая время друг друга, будем друг другу рады, потому что договорились — и ты у меня в гостях. Но если я вынесу дверь в твоем доме и зайду в одну из твоих комнат, вряд ли мы останемся друзьями.

Мне кажется, как только прекратятся агрессия и насильственные попытки сделать так, чтобы мы были сожителями, тогда все и исправится и мы будем уважать границы друг друга. Мы можем увидеть, как в 60 км от Тбилиси стоит российская армия, а это наша территория. И люди, которые там живут, могут проснуться и увидеть, как часть его сада или могилы родителей оказались по ту сторону границы, потому что все время передвигают условную линию границы.

Я все время задаю себе вопрос, зачем нужен еще один кусочек земли, который не твой? Чем это оправдано? Я не нахожу ответа.

Резо Гигинеишвили признается, что, вернувшись в Грузию, увидел большое количество светлых и умных людей, которые уехали из России. Но он считает, что у россиян не должно вызывать обиду, если им не хотят отвечать по-русски.

— Надо понимать, что у Грузии есть большой стресс и страх, потому что сюда приехало большое количество российских граждан. Грузия гостеприимна, но меня поражает, что люди, приезжая сюда, хотят себя чувствовать так же, как дома. При этом у переехавших я вижу ту деликатность, которую не наблюдал в туристах, когда они вставали на столы и пели песни. Раньше меня часто поражал вопрос: а что, рубли здесь не принимают? Я пытался объяснить, спросить, почему такой вопрос не возникает, когда они едут в Италию. Не понимают.

Режиссер также прокомментировал ситуацию, когда в марте 2021 года российский журналист Владимир Познер и около полусотни его гостей приехали отмечать в Тбилиси день рождения телеведущего. Тогда жители Тбилиси вышли к отелю на акцию протеста в связи с тем, что Познер не считает Абхазию частью Грузии и не соблюдает коронавирусные ограничения.

— В то время грузины, которые обожают собираться в больших компаниях, сидели в своих квартирах и после девяти вечера не могли выйти на улицу. И в это время большая компания людей празднует день рождения. Я все время думаю: откуда это ощущение, что ты привилегированный, что есть вседозволенность?

…Знаю, что правила для всех, и их надо придерживаться. Наверное, эта привилегированность интеллигенции — это из того же Советского Союза: для одних — одни магазины, для других — другие.

Собеседник Гордеевой также подчеркивает, что продолжит снимать кино, пусть и будет делать это на айфон. При этом на предположение журналистики о том, что «если хочешь снимать кино здесь — надо высказаться против войны, а если в России, то за», Гигинеишвили ответил, что это ерунда.

— Мне кажется, это страх выйти из зоны комфорта. Если ты профессионал, ты с собой увозишь свою профессию. Мир стал таким маленьким: какая разница, там или здесь, если тебе есть, что сказать? Было бы желание.

Он также признался, что не отрекся от России, поскольку у него там живут дети.

— Я не уехал из России. Я живу и работаю здесь, но также живу в Москве. Моим детям очень важно, чтобы по возможности их отец был рядом и общался с ними.

Он продолжает:

— Я нахожусь в Грузии, и я боюсь, потому что здесь стоят российские танки. Боюсь, чтобы и мы не поступили бездумно, и чтобы они не наступили на нас. Я не знаю, что принесет завтрашний день. И это напряжение чувствуется. Это невроз. Поэтому когда мы смотрим на Украину или другие страны, то мы испытываем боль, потому что живем с этой болью, мы боимся, ведь ничего до сих пор не закончилось.

Но я знаю, что будет мир. Мы пройдем и через эту трагическую главу нашей жизни. Людей не воскресить, но мы будем их всех оплакивать. Надеюсь, что в какой-то момент мы поймем, что насилием ничего не добьемся. И в бытовом, и в геополитическом плане.