Быков: «Надо поблагодарить Арестовича и сказать, что, когда ангелы бессильны, тогда спасают трикстеры»

Что будет со страной, будущее которой закончилось 24 февраля с нападения на Украину? Получится ли у России найти новую идентичность и отмыться от военных преступлений, которых с каждой неделей становится все больше?

— Я после того, что увидел в Виннице, осознаю в полной мере, что все, чем мы занимаемся: так называемая русская культура, русская мысль за рубежом, попытка доказать еще наличие адекватных и вменяемых людей в России, — что это все, в общем, большого смысла уже не имеет, — отмечает писатель Дмитрий Быков в эфире «Популярной политики».

Уже Господь так решил, что Россия наказана за долгое воздержание от превращения в осмысленную и осознанную политическую нацию. Он решил, что Украина вынужденно стала нацией героев, а Россия — нацией орков.

Россия стала нарицательной страной. Страной, которая воплощает в мире жестокость, ложь, насилие, беспредельщину. И все, что мы делаем — это какие-то фантомные боли и попытки говорить от имени уже, в общем, самоуничтоженной страны, страны абсолютно скомпрометировавшей себя дальше некуда.

И дальше у нас есть возможность выживать и действовать не за счет каких-то положительных стимулов, а за счет отрицательных. И, когда у человека не работают другие стимулы, его спасает тщеславие, какие-то личные обиды, желание сохранять лицо вопреки всему. И мы самосохраняемся: кто-то за счет ностальгии, кто-то за счет тщеславия, а кто-то за счет того, что есть семьи и ради них надо что-то делать. Но, по большому счету, наша деятельность уже не имеет смысла.

Дмитрий Быков уверен, что Россия в виде до 24 февраля осталась в прошлом:

— Она похоронена. Россия как страна великой мировой культуры. Россия как страна взаимопомощи, эмпатии, какой-то русской души и так далее. Этого больше нет.

Мы, как та лошадь Мюнхгаузена, которая пьет, а из нее выливается, потому что половина тела уничтожена. Мы просто должны осознать, что мы продолжаем двигаться, дергаться, шевелиться, сопротивляться, но реабилитировать страну уже невозможно и продолжить страну в прежнем виде уже невозможно.

С этим надо смириться и как-то исходя из этого жить. Либо искать себе другую идентичность, другую принадлежность. Но сегодня называться русским — стало называться орком.

По мнению писателя, телодвижения российской власти вроде посадок очередного борца или объявления в розыск еще одного оппозиционера — тоже самоубийственны.

— Россия, как паралитик, бьет себя, а вокруг ничего сделать не может. Мы наказаны всей страной за то, что мы посадили себе на шею вот это, — считает Быков.

Тем не менее в современной России находятся люди, которые говорят, что, несмотря ни на что, нужно попытаться спасти страну и сохранить самих себя. К таким заявлениям писатель относиться довольно скептически:

— Для меня, на самом деле, больше нет никаких авторитетов. Я, конечно, благодарен Алексею Арестовичу за то, что он пытается сказать, что мы должны побеждать не ненавистью, а любовью. Я вообще очень благодарен ему за то, что он находит те слова, которые не находят другие. Многие говорят, что Арестович демонический, а вот обычные люди, вероятно, на его месте уже сдались бы, — полагает писатель. — Но сейчас время необычных людей. И, действительно, не совсем привычных. Добра не совсем в привычном виде.

Потому что добро в маске благотворительности, добро в виде помощи кому возможно, добро в виде теории малых дел больше не работает. Кто-то скажет, что помогает украинским беженцам — это больше не работает, все.

Наверное, надо поблагодарить Арестовича и сказать, что, когда ангелы бессильны, тогда спасают трикстеры.

И для меня правы те люди, которые повторяют слова Маркеса, что «племена, осужденные на 100 лет одиночества, вторично не появляются на Земле».

Россия выбрала вот такую форму политической жизни — неучастие в собственной политике, спихивание на власть всей ответственности. Это какое-то время позволяло работать, заниматься своими делами, как бы махая рукой на них и говоря, что государство — это отдельно, а Россия — это отдельно. А после таких вещей, как нападение на Украину, больше не получается быть отдельно от государства.

Да, наверное, приходится признаться, что любые попытки каким-то образом реабилитировать имидж страны — это примерно, как после Бухенвальда. Тут разница только в масштабе, но масштаб не заставит себя ждать.

Быков приходит к мысли, что после войны России придется выстраивать новую идентичность, так же, как ее когда-то выстраивала Германия на совершенно новых основах.

— На полном отказе от предыдущих, как бы ни тысячи, лет своей истории, — говорит писатель. — Придется признавать, что все, что делала культура, оно тоже к этому привело. Потому что русская культура не просто создавала великие художественные произведения. Она во многих отношениях служила и почвой для ресентимента. Она во многих отношениях, наверное, готовила народ к такому состоянию, когда власть где-то там, а мы здесь делаем что-то прекрасное. А оказалось, что в современном мире это не работает и так больше не бывает.

Надо искать новую идею под сохранение языка. Вот это последнее, что осталось. Я, честно говоря, не очень представляю, какая это может быть идея. Надо сказать, что и моя деятельность тоже потеряла всякий смысл.

Может быть, это пройдет, но по большому счету правда — это то, что мы видим в минуты отчаяния, а не то, что мы видим в минуты оптимизма.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.7(62)