Будут ли наказаны виновные в преступлениях против человечности в Беларуси?

1. Если новая власть будет преемником старой, то есть по факту останется авторитарной, то ей все равно нужно будет модернизировать режим, чтобы обеспечить развитие и достичь определенного компромисса обществе. Это в любом случае будет обозначать определенную либерализацию по крайней мере в начале. Но при таком сценарии режим все равно будет полагаться на силовой аппарат и на полностью подконтрольную избирательную систему.

Это означает, что судить своих новый режим не станет, но может пойти на «реабилитацию» или амнистию жертв насилия. Этот процесс может пойти быстро, а может медленно. После смерти Сталина потребовались годы на реабилитацию, но там и время было другое и масштаб репрессий.

После внезапной смерти диктатора Кариева власть в Узбекистане взял один из людей системы – Мирзиеев. Он практически сразу же выпустил многих политических заключенных, провел ряд либеральных реформ, но как дело дошло до системных изменений, – процесс реформ заглох. По факту Узбекистан остался диктатурой, только уже с новыми политическими заключенными.

2. Если к власти в Беларуси придут демократы, то перед ними сразу же встанет вопрос выхода из острого социального и политического кризиса. Их власть будет хрупка, по крайне мере в самом начале, и совсем не исключено, что при пуске преследования силовиков рухнувшего режима, эти самые силовики не начнут обороняться и еще, не дай бог, позовут на помощь своих восточных коллег. Новая власть будет вынуждена искать компромиссы со старой силовой элитой.

Количество людей, задействованных в преступлениях режима за 26 лет, будет исчисляться тысячами, если не десятками тысяч, начиная от тех, кто фальсифицировал результаты выборов, и заканчивая теми, кто увольнял, отчислял, пытал, судил и убивал противников режима в Беларуси. При демократическом сценарии развития суды хоть и могут быть показательными, но они не могут быть выборочными.

Для того, чтобы провести эти суды честно, сама судебная система потребует полного обновления, а это долгий процесс. Справиться даже с тысячами дел судебная и политическая система на первом этапе не сможет просто организационно. Во времена диктатуры в Аргентине 1976-1983 пропало без вести от 10 до 30 тысяч граждан, реальных или мнимых оппозиционеров. Суд шел два года, и в итоге реальные сроки получили только 5 человек.

Потребовалось 33 года, прежде чем гражданское общество и новая политическая элита добились в 2016 году осуждения еще 18 человек, ответственных за пытки и убийства военной хунты.

Спустя пять лет после расстрела «Небесной сотни» на Майдане за решеткой оказались лишь несколько тихарей. Дела против силовиков, в том числе тех, которые стреляли, все еще расследуются или слушаются в судах.

3. Новое руководство Беларуси могло бы поступить хитро и передать многие дела на рассмотрение международным трибуналам, квалифицируя их как преступления против человечности. Но тут пришлось бы включить по максимуму Россию, чтобы избежать геополитического конфликта. А это практически невозможно, принимая во внимание отношение российского МИДа к самой идее осуждения авторитарных режимов, их свержения и тем болея мирового суда над ними.

Кроме того, в случае затяжного трибунала может произойти и смена власти в самой Беларуси и изменения отношения в обществе. Новая белорусская власть сможет, в случае чего, найти пути не исполнять все приговоры трибунала или даже их проигнорировать. Так Белград с 2016 года отказывается выдавать осужденных Гаагским трибуналом лидеров сербских националистов.

Тем не менее, как показывает практика других стран, просто простить и забыть преступления режима и диктатуры невозможно. Эти последствия будут тянуться на протяжении многих десятилетий, создавать недоверие в обществе и тормозить долгосрочное развитие. Даже такие развитые страны как Испания до сих пор живут с необходимостью осмысления преступлений режима Франко.

Но Беларусь-2020 живет в новой информационной эре, где публичность преступлений режима и карателей достигается намного проще и быстрее. Именно публичность и является своего рода новым судом белорусов и главным оружием мирного протеста.

Даже если над самыми очевидными преступниками режима не произойдет суд, то публичность этих людей не позволит им иметь влиятельные позиции в новой Беларуси, какой бы она не была. У разоблаченных нападавших на Романа Бондаренко будущего в новой Беларуси не будет – при любом сценарии.