Белорус из Ирпеня: «Каждый день узнаем, кого из соседей ранили или убили, и не знаем, есть у нас наш дом или его уже нет»

Евгений Олейник два года назад женился на украинке и переехал в Ирпень. В этом маленьком городе у самого Киева у супругов была квартира в новом районе. Работал Евгений в сфере коммуникаций и правовой помощи.

— Ирпень — не большой, но очень красивый городок, с новыми европейскими кварталами, с шикарной застройкой. Закрытые дворы, в каждом прекрасная детская площадка, тренажеры, ухоженные газоны, футбольные поля. В городе был красивый парк, которого сейчас уже нет, — тяжело вздыхает Евгений.

Собеседник рассказал «Салідарнасці» про страну, которую успел полюбить, и про войну, которую никто не ждал.

— Все видели фото разрушенного моста в Ирпене. Это въезд в город со стороны Киева. По этому мосту я каждый день ездил на работу. Под ним была красивая благоустроенная набережная, с волейбольной площадкой, с боксерским рингом.

А теперь мы каждый день только узнаем о том, кого из соседей, близких, знакомых ранили или убили. Кто-то до сих пор сидит в подвале. У нас есть знакомые, которые с 25 февраля сидят в Буче в подвале и не могут выйти, чтобы добраться до Ирпеня. У них нет еды и какой-либо помощи. К ним не могут добраться волонтеры.

От Бучи до Ирпеня совсем недалеко, идти примерно час, но местность открытая и ее все время обстреливают.

Эвакуация из Ирпеня и Бучи проходит в ужасных условиях. Одна наша белоруска смогла выехать только два дня назад. Они хотели уехать в первые дни, еще поездом, до того, как взорвали железнодорожное полотно. Но тогда на поезд не пускали с собакой, и они остались.

Сейчас мы не знаем, есть у нас дом или его уже нет. Недавно сосед прислал фото нашей детской площадки, на которой всегда собиралось очень много детей. Туда попал снаряд, — с болью говорит собеседник.

Евгений с семьей смог выехать из Ирпеня на второй день войны.

— В 5 утра 24 февраля мы были дома и услышали жуткий взрыв. Залаяла собака. Мы не поняли, что происходит. Вроде бы давно говорили об этой войне, но мы не верили. Единственное, на что решились, 23-го заправили машину. Это нас и спасло. Многие не смогли выехать только потому, что не было топлива.

Сначала мы думали, что переждем все дома. Спустились на первый этаж к родственникам, купили немного продуктов в магазине.

В Беларуси я год служил в ВС. Поэтому сразу в первый день пошел в военкомат. Меня не взяли в армию, посоветовали обратиться в тероборону. Там приятно было узнать, что я был не единственным белорусом, который пришел проситься добровольцем уже в первый день.

В тот день я не успел добраться до теробороны, начался  комендантский час, решил, что пойду утром. С вечера опять стали раздаваться жуткие взрывы. Всю ночь мы провели в ужасном состоянии. Утром вообще стоял дикий грохот, очень близко. И я решил вывезти семью к родным в Житомирскую область.

Я понимал, что в Гостомеле бои будут продолжаться, и российские войска будут идти через Ирпень. Собирался отвезти семью и вернуться. Но путь был уже отрезан.

По дороге в Житомир были постоянные заторы, рядом все время что-то разрывалось и грохотало. По приезду я пошел в местную тероборону. Там не было мест. Они увидели мой белорусский паспорт, вызвали военных, меня отвезли в полицейский участок, долго проверяли, потом отпустили.

Я стал просто с жителями деревни, в которой мы остановились, патрулировать окрестности и дорогу по ночам. Местные мужики были с ружьями, у меня не было ничего. Но в наши обязанности не входило, например, останавливать танк. Мы должны были только сообщить о приближении любой военной техники.

Как-то шел до точки сбора — кругом ни души, темнота. Слышу — грохочет техника. Упал на землю за бревна возле забора, затаился. Подъезжает… трактор «Беларус», на нем бабка и дед, у обоих — двустволки!

Вообще, единение людей ощущалось во всем. Когда узнали, что приехали родственники из Ирпеня, нам принесли и яиц своих, и еще каких-то продуктов. В каждом дворе семьями делали коктейли Молотова, — вспоминает Евгений.

Накануне стало известно об обстрелах в Житомирской области.  Позавчера собеседник с семьей выехали из Украины в Польшу.  

— Сейчас у меня несколько вариантов. Отправил свои данные в иностранный легион и в белорусские формирования. Если призовут, пойду на фронт.

Если никуда не возьмут, буду волонтером. Буду помогать на границе, там просто гуманитарная катастрофа. Нужно возить людей, которые по многу часов с детьми не могут уехать.

Вообще, по поводу волонтеров на войне хочу сказать отдельно.  Они — настоящие герои. Под обстрелами возят продукты, лекарства, вывозят людей, — говорит собеседник «Салiдарнасцi».

Он признается, что на себе почувствовал, как изменилось отношение к белорусам после начала войны:

— Да, отношение к нам изменилось, нас тщательно и с подозрением проверяют на всех блокпостах, дополнительно проверяют на границе. Кто-то упрекает в том, что мы не дожали в 2020-м, как-то неправильно себя вели.

Обидно, досадно, но сейчас не время для разборок. Украинцы умирают, и, я считаю, мы должны помогать, чем можем. Кто не может сражаться, хотя бы просто писать во все страны и просить, чтобы закрыли небо. Писать родственникам в Россию правду. Разбираться в своих обидах будем потом. Уверен, украинцы нас поймут.

Это очень цивилизованная нация. Вообще, прожив здесь два года, сразу очень сильно ощущаешь разницу между так называемым «русским миром» и европейскими ценностями. Это совсем другая цивилизация, — подытоживает белорус.