«Бегущий по лезвию 2049»

Почти совершенный фильм.

Продолжение нашего любимого фильма 1982-го вышло в прокат – главная роль теперь у Райана Гослинга (хотя Харрисон Форд в картине тоже появляется), а снял его уже не Ридли Скотт, а Дени Вильнёв. «Бегущий по лезвию 2049» получился грандиозным – но оригинал превзойти не смог.

У каждого свой «Бегущий по лезвию». Харрисона Форда я обожала большую часть детства и ту часть отрочества, когда вообще-то уже можно было обожать кого-нибудь еще. Именно благодаря этому чувству долгие годы я находила, что когда мужчина называет тебя «куколка» – это здорово, но благодаря ему же раньше, чем могла бы, посмотрела «Апокалипсис сегодня», «Американские граффити», «Неукротимого» и «Бегущего…» (кассеты с «Индианой Джонсом» и «Звездными войнами» были самой привычной пищей, отправлявшейся в пасть серенького магнитофона «Дживиси»), и скорее всего под впечатлением от чего-то из увиденного позже поступила во ВГИК.

Из «Бегущего по лезвию» – неонуара Ридли Скотта по роману Филипа Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» – в памяти навсегда остались сальто, которые делала Дэрил Ханна, замусоренный лос-анджелесский Даунтаун, в котором неоны отсвечивают на ар-деко, и неуютный вопрос: если репликанты так похожи на людей, а люди, особенно некоторые, на репликантов – что же все-таки отличает нас друг от друга? С годами все чаще казалось, что ничего.

Продолжение «Бегущего...», которое снял режиссер «Прибытия» Дени Вильнёв, уважительное, безупречное визуально кино, тесно связанное с оригинальным фильмом – настолько, что смотреть его человеку, первого «Бегущего...» не видевшему, довольно бессмысленно: кто такой этот Бегущий по лезвию Рик Декард из полиции Лос-Анджелеса, которого мы должны узнать в лицо без флэшбэков и пояснений, кем ему приходилась некая Рэйчел, почему Гафф складывает оригами.

Это смелый путь – отказ режиссера Вильнёва от отстранения, дистанции, которая сделала бы сравнение двух фильмов некорректным: у «Бегущего по лезвию 2049» такой дистанции нет. Как нет и не может быть конца у путешествия нового Бегущего по лезвию, его зовут KD6–3.7 (Райан Гослинг), к границам человеческого – потому что никакого «человеческого», скорее всего, не существует. На вопрос, в чем разница между «отправкой в отставку» (очаровательный эвфемизм убийства) репликанта и живорожденного, KD6–3.7 отвечает: «В том, что у рожденных есть душа». Но звучит при этом как-то не очень уверенно. Плохо слышно, KD6–3.7. Что-что у них есть?

Плотный, обязанный быть комментарием к наступившему будущему (голограммная подружка KD6–3.7 буквально, как iPhone, зависает, когда ему нужно ответить на звонок – не нужно быть голограммой, чтобы узнать динамику этих отношений), артовый и умный «Бегущий по лезвию 2049» в качестве главной движущей силы сюжета тем не менее предлагает очень базовую, мелодраматическую коллизию.

Коллизию, которая могла возникнуть в многосерийном латиноамериканском фильме или в какой-нибудь более затейливой семейной саге – но от продолжения созданной Филипом Диком и Ридли Скотта антиутопии ждешь другого: чего-то более взрослого. Чего-то менее похожего на модель, по которой собираются иногда более, иногда менее удачные продолжения «Звездных войн» и «Индианы Джонса» – ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети. На этом свете, в больших студийных блокбастерах видимо действительно не бывает. Даже если снимать их доверяют режиссерам-авторам – таким, как Дени Вильнёв.

Отношения Декарда и репликанта Рэйчел из первого фильма, в большей степени завязанные на сексе и власти (сцену, в которой Декард не дает Рэйчел уйти из квартиры и толкает ее к стене, нервным лучше не пересматривать), в новом фильме в духе времени трансформируются – на смену влечению и стокгольмскому синдрому в кино пришли любовь и взаимное уважение. И еще призрак потенциального оскорбления чувств. Какой там «Ночной портье», когда любая неочевидная реакция может кого-то обидеть – а не хотелось бы ни кого обижать.

То, как увлечение из фильма 1982 года внезапно превратилось в партнерство в фильме 2017-го – довольно точно описывает разницу между новым и старым «Бегущим»: при всей художественной состоятельности нового фильма, при всех его безусловных достоинствах и статях, фана в нем нет. Он безрадостен, как лицо Райана Гослинга на фоне цистерны с кириллической надписью «Целина». Мрачный, перемонтированный, длинный нуар Скотта был сбивчивым и живым, идеальный триллер Вильнева получился совершенной, эффективной, временами божественно прекрасной репликой.

Живое в нем – это взгляд лучшего сегодня оператора Роджера Дикинса, классика, который в этом году, наконец, получит за «Бегущего...» своего «Оскара». В объективе его камеры оживает золотистая пыль и виртуальная девушка, вертится фигурка давно умершего Синатры в заброшенном лас-вегасском отеле, из храма развлечений превратившегося в памятник массовой культуре, а на стенах создающей репликантов корпорации пляшут такие отсветы от невидимой воды, что хочется все этой корпорации немедленно простить.

Но мгновения подлинной, ламповой магии случаются, когда в дикинсовскую линзу попадает немолодой Харрисон Форд – и есть что-то очень правильное в том, что двум самым живым из создателей фильма о репликантах 68 и 75 лет соответственно. Впрочем, одушевленность и правда понятие относительное, кто его знает. Может быть, эти двое – просто более старая и более надежная модель.