Андрей Бильжо: Несколько коротких драм про три августовских дня

Вызу – это маленький посёлок в Эстонии на берегу балтийского моря, где семь лет каждое лето мои родители снимали часть домика и жили там с моим маленьким сыном и собакой-таксой. А я приезжал туда на свой большой психиатрический отпуск.

Утром 19 августа 1991 года к нам в дверь громко постучала хозяйка – эстонка Майя.

Майя была испугана и на плохом русском что-то громко говорила со слезами на глазах. Из её слов ничего невозможно было понять, кроме одного – в Москве что-то случилось очень серьёзное. И Майе нас очень жалко.

Я побежал в местное кафе за новостями.

Кафе было открыто вне расписания. Оно было битком. Все – у телевизора. Там балет. Водку и пиво брали друг другу, не считая денег. Слово «переворот» – ключевое. Догадки, предположения. Информацию узнавали из «Голоса Америки» и из других «вражеских» станций.

Рано утром 20-го я уже в Москве.

Таксист не хочет ехать в Тёплый Стан. Всё оцеплено. Едем на метро. Дома я сел рисовать картинки. Жена боится и ругается.

Тогда я сотрудничал с газетой «Россия», где у меня была своя рубрика, «Политлубок Андрея Бильжо».

Редакция располагалась в Белом доме.

Еду туда. Автоматчики, увидев картинки, со словами «мы вас знаем», меня пропускают. В редакции быстро множат картинки, ставя в угол логотип газеты. Картинки превращаются в листовки, которые выбрасывают из окон Белого дома. Пачку листовок беру с собой. Еду на метро в журнал «Столица», для которого тоже тогда рисовал. По дороге бросаю листовки в вагоны поезда метро. Брошу – и прячусь за колонну. Сумасшедший драйв.

Вот эти листовки.

***

В эти же дни меня пригласили работать в «Коммерсант», в котором я проработал 15 лет.

***

Несколько дней назад я вернулся из Эстонии.

Я был один день в посёлке Вызу. Я зашёл к хозяйке Майе. Ей 81 год. Она плохо слышит.

Кафе стоит на том же месте.

Эстонец-бармен работал барменом и тогда – 19 августа 1991 года.

***

А тогда, после путча, связи с Эстонией были нарушены.

Летом 1992 года мы жили на даче под Москвой, на которой давно до того не жили, так как жили в Эстонии.

Холодным августовским вечером затопили буржуйку.

Утром в шесть часов нас разбудил сосед с криком «Пожар!». Мы выскочили, в чём были, то есть ни в чём, из дома. Через минуту крыша рухнула на наших глазах. Мама, папа, мой сын, собака-такса за всем этим наблюдали. Папу увезли с обширным инфарктом в город Клин. От дома остался только фундамент и два разорванных газовых баллона.

История страны без спроса вмешивается в личную жизнь.

Вот портреты членов ГКЧП.

Я нарисовал их для «Коммерсанта» к какой-то годовщине путча. Все оказались очень похожи. Но я их на всякий случай подписал. Ибо память человека очень коротка.

***

Еду в троллейбусе «Б» по садовому кольцу.

Живу уже на Смоленской. В «Коммерсанте» дали денег на квартиру. На пять лет. Гасил суму частью своей зарплаты и эксклюзивным договором.

Троллейбус разворачивается над тоннелем, проходящим под Новым Арбатом, и проезжает мимо обелиска трём погибшим под танками парням.

Троллейбус полупустой, но один немолодой человек стоит и смотрит в окно на обелиск. Он и до этого стоял и смотрел в сторону тоннеля. Он держится за поручень, и его рука закрывает лицо. Когда троллейбус подъезжает к остановке, мы оказываемся вдвоём у выхода. Я посмотрел на немолодого человека. Это был Крючков. Член ГКЧП. В прошлом начальник КГБ.

***

Сразу после путча в журнале «Столица» все были на подъёме.

Все обсуждали происходящее и уже происшедшее, ставшее историей. Если бы тогда кто-нибудь сказал, что через 9 лет президентом станет полковник КГБ, а потом генералы КГБ будут мэрами и губернаторами – все бы сочли этого человека сумасшедшим.

История непредсказуема.

Будьте здоровы и держите себя в руках.