50 лет назад в Беларуси случилась еще одна Хатынь

В брестской деревне Бусса во время киносеанса в сельской школе заживо сгорели 65 человек. После этой трагедии во всем СССР запретили использовать нитроцеллюлитную кинопленку.

То, что произошло в деревне Бусса в ноябре 1957 года, советская власть держала под грифом секретности почти 40 лет. В морозный вечер 12 ноября в сельской школе показывали кино.

Фильмы в деревню привозили из районного центра Иваново два-три раза в месяц. Летом, когда на сеансы собиралось много зрителей, — во дворе школы на улице, зимой — в зале деревянной школы…

Староста деревни Петр Иосифович Наумчик ведет нас к тому месту, где когда-то стояла школа. А сейчас — монумент, поставленный в память о погибших. На гранитном памятнике высечено 65 имен: самой старшей жертве было 65, самой младшей — едва исполнилось 8…

— 65-летний дедушка приехал из Пинска к своей дочери в гости и пошел со всеми в кино… Кино-то тогда было в диковинку. Я сам был в санатории, а вот сестренка моя на этом пожаре погибла… А вообще наша Бусса многое потерпела, — рассказывает Петр Иосифович. — В 1944 году фашисты сожгли всю деревню, слава Богу, жители успели спрятаться в соседнем лесу. В 1954-м погорела улица из 17 хат: какие-то пацаны подожгли… В 1958-м — наводнение… Но эта трагедия в 1957-м была самой страшной.

Подумать только, в мирное время в деревне сгорели заживо 65 человек! Но когда читаешь приговор по делу, понимаешь: два окна из трех забиты, одна дверь… Через которую в тот вечер зашли 100 человек, а вышли 35…

«Мама, смотри, как шпарко светит солнце!»

Несмотря на то, что прошло 50 лет, свидетелей кошмарного пожара в деревне много. Среди зрителей хватало детей…

— В тот вечер по деревне пошли разговоры о том, что будут показывать художественный фильм о Брестской крепости, — рассказывает Анна Наумчик, супруга Петра Иосифовича. — Мы все хотели посмотреть, как сражались бойцы крепости. Это же тогда было сенсацией для нас! Отец мне сказал: «Никуда ты не пойдешь! И точка!» Я очень обиделась. Так хотелось.

И тут мой маленький братик смотрит в окно большими такими глазами: «Мама, смотри, как шпарко светит солнце!»

— Какое ж солнце, сынок, — говорит наша мама, — вечер на улице, зима…

И тут мы услышали, что со стороны школы доносятся крики: «Школа горит! Люди горят!» Я не видела всего ужаса, но в мою память навсегда впечаталась картинка: обгорелые трупы знакомых людей, которые вытаскивают из этого ада. Хоронили в огромных траншеях на кладбище, из Пинска приехал духовой оркестр…

Пожар изменил жизнь в Буссе. Те, у кого сгорели родные, не здоровались и не разговаривали с теми, кого не коснулась эта трагедия… Люди сходили с ума. Одна женщина, у которой погибла дочка, ночевала на кладбище… Горе было всеобщим… Заглушить его было невозможно.

«Бежали спасать детей и сгорали сами»

— За час до начала сеанса я встретил своего школьного товарища, он работал помощником киномеханика, — рассказывает житель Буссы Степан Багновец. — Поговорили о школьных делах, о разном... А потом он и говорит: «Степа, ты давай проходи. Денег на билет у тебя наверняка нету… Но чтоб механик не видел». И тут выходит механик: «Ребята, пусть люди не расходятся, у меня с лампой (керосиновой лампой, которой механик освещал свое рабочее место. — Авт.) проблемы. Съезжу в Молодово (соседняя деревня. — Авт.), возьму там запасную».

Взял велосипед и поехал. А когда вернулся, я заскочил в зал за ним. Начался фильм, картина была не про Брестскую крепость, как говорили в деревне с утра, а про одного парня, и называлась она «Парень из тайги».

Только прошло несколько минут, как народ начал кричать мужику из нашей деревни, стоявшему у аппаратуры: «Володя, выключи лампу!» Лампа висела на стене и была заправлена, как говорят, не керосином, а бензином, потому что у механика керосин в тот день закончился. Только он дотронулся до нее, как лампа упала, разбилась о край стола: я ведь малой был, все примечал, как там механик работает, что на столе лежало (механик же сидел не в будке, как сейчас, а прямо в зрительном зале со всей аппаратурой).

Ленты лежали одна на другой, в раскрытых катушках. Вспыхнули они синим пламенем в мгновенье ока… Я — в дверь, которая была открыта только наполовину… Выскочил. Сбегал домой сообщить отцу, что в школе горят люди. Вернулся, заглянул в разбитое окно: ад! И в этом аду горят люди.

Тут я не сдержался, у меня хлынули слезы… А люди из деревни бежали спасать своих родных и близких. Родители хотели вытащить из школы своих детей и сгорали сами…

«Лейте на них воду, чтобы не мучились!»

— Мне было тогда 13 лет, — вспоминает Василий Багновец, один из выживших в тот трагический вечер. — Когда вспыхнул огонь, мы с двумя товарищами бросились к двум заколоченным окнам, которые как раз были над аппаратурой. Размолотили их и начали подсаживать друг друга. Я выскочил с товарищами, а вот сестренка моя погибла…

Поначалу невозможно было сообразить, что обычный пожар обернется таким кошмаром. А потом все случилось очень быстро.

Люди носили воду в ведрах из двух колонок, которые находились недалеко от школы. Тех, кого вытаскивали, обливали водой. Лили воду и в окна, чтобы люди не мучились, крики и стоны просто раздирали наше сердце! Народ кричал: «Лейте на них воду, в окна, пусть они не мучаются!» Мы уже видели, что те, кто там остался, никогда не смогут выйти живыми…

«Мама, мне стыдно идти домой голой!»

— Когда я прошла в зал, то села поближе к сцене, в середину, — вспоминает Надежда Наумчик, которой в 1957 было всего 18 лет. — Вспыхнул огонь: не помню даже, как очутилась на улице. А сестренка моя, сестренка! Она была прижата к окну аппаратурой, толпой горящих людей. Люди горели и давили друг друга в этом горящем бревенчатом зале. Сестра же кричит в окно нашей маме: «Спаси меня, мамочка, родненькая! Вытащи меня!»

Мама быстро сбегала за табуреткой домой (хата находилась напротив школы) и начала тащить сестричку (окно было высоко и сестру так просто вытащить было сложно). Мать стянула только с нее одежду, а спина у сестры моей сгорает от пламени. Схватили ее за ручки, вытащили как-то, а она кричит: «Облейте меня, родные, я горю!» Нечеловеческий стон…

«Мама, — говорит сестренка, — одежда-то у меня обгорела, как же я домой пойду нагая? Стыдно ведь, стыдно!»

Приехали пожарные с бочками, «скорая помощь»… Сестренку мою забрали в больницу, но выжить ей было не суждено…

После буссовской трагедии в стране наступило глубокое молчание. В декабре вышло постановление Министерства культуры СССР о введении «Временной инструкции по изготовлению и эксплуатации кинопленок и фильмовых материалов на кинопредприятиях и в киноорганизациях на период производства кинопленок на безопасную основу». По всему Советскому Союзу запретили использовать нитроцеллюлитную кинопленку, заменив ее на узкую и более безопасную.

— Пленка была опасна тем, что туда добавляли синильную кислоту, которая быстро возгоралась, — рассказал нам за обедом Петр Иосифович. — У нас в Молодово жил мужчина, который на то время находился в США на заработках. Он рассказывал, как по «Голосу Америки» передавали, что в деревне Бусса Брестской области погорели в церкви люди... А власть пыталась скрыть от людей трагедию всеми силами…

— Меня неоднократно вызывали на допросы сотрудники КГБ, МВД, чтобы я рассказал, что тогда происходило, — вспоминает Степан Никифорович. — Но отец мне приказал ничего не говорить, и я молчал…

Мужик, скинувший лампу, не смог жить в Буссе

Естественно, что власти так просто не оставили виновных в этой жуткой драме одной белорусской деревни. Механику дали 10 лет строгого режима с поселением за пределами БССР, мужику Володе, скинувшему лампу, 5 лет.

— Володя, когда отбыл срок, тайно приезжал к нам в деревню, — продолжает рассказывать староста. — Жена его потом замуж вышла за другого, но парня никто к тому времени уже не винил в произошедшем… Человек уехал потом куда-то в Россию, говорят, что уже умер. А директоршу, молодую еще, перевели в другую школу. Многих поснимали с должностей: председателя колхоза, председателя сельсовета, специалиста по технике безопасности…

Сейчас, конечно, многое улеглось. Уже и родственники погибших на том пожаре умерли… Осталась только память.

ПРИГОВОР

«Вырковский, работая киномехаником колхозной киноустановки им. Сталина, в период своей работы злоупотреблял своим служебным положением, игнорировал всякое соблюдение каких бы то ни было правил пожарной безопасности… Вопреки категорическим запрещениям применять керосиновые лампы при демонстрации кинокартины, подсудимый повесил горящую лампу заправленную бензином, на расстоянии 20 см от киноаппарата. Поставил киноустановку у единственной двери, являвшейся входом и выходом в помещение. Из трех окон, имевшихся в помещении, одно было забито классной доской, а на втором был сделан киноэкран…

…Подсудимый Наумчик вечером 12 ноября 1957 г., перед тем как пойти в кино, употреблял со своим товарищем спиртные напитки. В школу, где должна была демонстрироваться кинокартина, прибыл в нетрезвом состоянии, при входе в помещение допускал азартные действия, пытался в помещение пройти без билета, в помещении разместился около самой горящей керосиновой кинолампы и киноаппарата и в непосредственной близости открытых кинолент допускал курение, а при предупреждении его прекратить вступал в споры с киномехаником…

Когда начала демонстрироваться кинокартина и потребовалось уменьшить керосиновый свет, Наумчик, будучи пьяным, стал уменьшать свет в лампе, но сбросил ее горящую на пол, где лежали открытые киноленты, которые мгновенно воспламенились, и в помещении возник страшный пожар…»

(Из приговора Брестского областного суда 17 декабря 1957 года)