Как живет 370-летняя деревня, в которой осталось три жителя

Деревня Велетово, что расположена в нескольких километрах от Кореличей, известна с 1647 года. В разное время здесь жило до двух сотен человек. С 2000 года население деревни сократилось в тринадцать раз — сегодня здесь осталось всего три жителя.

72-летняя Нина Лабоцкая — одна из оставшихся жительниц деревни. Она рассказала «Салідарнасці» о том, почему до сих пор не уехала из умирающей деревни.

На въезде в Велетово со стороны Кореличей нас встречает заброшенная усадьба. Хата с провалившейся крышей, покосившийся забор, одичавший сад — скоро глаз привыкнет к подобным картинам.

Посреди опустевшей деревни, вытянувшейся в одну длинную улицу, на присыпанном снегом пожарище чернеет обуглившаяся печь. Вокруг царит торжественно-гнетущая тишина.

Двор Нины Лабоцкой выделяется ухоженностью, из-за забора доносится кудахтанье кур. Пёс гремит цепью, но гостей встречает молча.

На веранде, у дверного косяка на стене висит портрет Сергея Есенина. Вскоре выясняется, что это — не случайность: муж Нины Акимовны, по ее словам, был очень похож на русского поэта.

— Нарадзілася я ў Тарасавічах. А сюды трапіла, калі пазнакомілася са сваёй палавінкай. Муж мой з Ярэміч, але як яны пагарэлі ў вайну, то пераехалі сюды. Жылі чатырнаццаць чалавек у адной хаце, а потым маме — маёй свякрусе — купілі дом. А потым сын яе прыйшоў з арміі, пазнаёміліся мы, пажаніліся, і ён забраў мяне да сябе. Трое дзяцей нажылі, — начала рассказ о своей семье жительница Велетова.

Всю жизнь она проработала в местном колхозе. Работала полеводом, звеньевой. Муж Николай был трактористом, дважды награжден — орденами Ленина и Трудового Красного знамени, имя его занесено в районную книгу «Память». При этом Нина Акимовна промолчала о том, что и сама награждалась орденами Славы второй и третьей степеней.

«Сын прылятаў да мяне на верталёце»

— Мужык мой зарана памёр. Сорак сем год было… А вунь чалавек на картачцы, з Браносава. Ён мне ўсё памагаў, у яго конь быў. Агарод мне пасадзіць… А после як забалеў, анкалогія ў яго была, я яго і ўзяла да сябе, даглядала. Старэйшы быў, год ужо як памёр.

Сын мой на ваеннага вучыўся, на верталёце лятаў, — женщина показывает на фото молодого человека в форме на стене. — Прылятаў і да мяне, садзіўся вунь там. Адна мая дзеўчына ў Стоўбцах жыве, трое дзяцей мае. Старэйшая — у Мінску, двое хлопцаў дарослых, але яшчэ не жаніліся.

К детям в городскую квартиру женщина не торопится:

— У горад не хачу, рана мне яшчэ. Вунь пасля аперацыі цэлы год прабыла. Пакуль ногі ходзяць, буду ў сваёй хаце. Тут і на вуліцу выйдзеш, а што той горад? Пакуль зайдзеш на той этаж, пакуль злезеш, то ўжо не трэба табе і па той вуліцы хадзіць.

«Няма ўжо каму ў царкву хадзіць»

Зимой Нина Акимовна в основном сидит дома, вяжет половики, смотрит телевизор, на который летом нет времени. Из хозяйства у нее куры, индюки и кролики. В курятник повадились ходить лисицы:

— Сабаку на ноч спускаю… А ён такі, не брэша. І на вас во не брахаў.

По воскресеньям Нина Акимовна ходит на церковную службу:

— У храм хаджу ў Вялікую Слабаду. Кілометры тры туды ісці. А як восенню ці летам, то на веласіпедзе еду. Тады мне легча ўжо, а так мне доўга ісці, то ў сем раніцы выходжу з дома, каб на полдзевятага прыйсці. А назад ужо бацюшка да гасцінца падвозіць.

На службу собирается полтора-два десятка прихожан из соседних деревень:

— Няма ўжо каму хадзіць, паўміралі старыя…

Продукты жители Велетово покупают в автолавках. Сюда заезжают и частники, и местное райпо.

— Яны і чатыры разы сюды прыедуць, абы ты выйшаў і купіў! — смеется Нина Лабоцкая.

— Раней вёска вялікая была. Трыццаць чатыры хаты, і людзей многа было, — рассказала жительница Велетово.

По ее словам, в 1930-е на окраине деревни появились усадьбы польских осадников. В наши дни от них практически не осталось следов.

В советское время в ближайшей березовой роще устаивали большие праздники.

— А цяпер нас тут трое засталося. У тым канцы — Ніна Арсенцеўна Кныш, 83 гады ёй. Трэцяя — маладзейшая. У яе муж удавіўся, то яна сужыцеля ўзяла.

Каждый день по утрам две Нины звонят друг другу. Наша собеседница регулярно ходит проведывать соседку.

— Я хоць і інвалід, але яшчэ хаджу. Дабіраюся да шасэ, еду на аўтобусе ў Турэц да доктара, каб лекі выпісаў. І ў Карэлічы ежджу, калі тут не могуць выпісаць. І сабе купляю, і ёй. Яна ўжо не ходзіць.

Как обезлюднело Велетово

Из рассказа жительницы деревни становится ясно, что обратный отсчет существования Велетово в прежнем виде начался после того, как поколения сельчан 1930-40-х начало массово отправлять своих детей в города. А сами остались доживать свой век дома:

— Гэтыя людзі адпрацавалі, аджылі сваё, а ўжо для сваіх дзяцей стараліся, каб хаця ж яны тут не засталіся, у калгасе. Гэта галоўная прычына была. Цяжкая праца была, капейкі за яе плацілі. Дзень у калгасе адробіш, а тут яшчэ дома трэба было працаваць. І я сваім дзецям казала: вучыцеся добра, і тады апынецеся, дзе лягчэй. Тады мы ратавалі дзяцей.

«Цяпер і ў горадзе цяжка»

По словам Нины Акимовны, теперь одинаково тяжело и деревенским, и городским:

— Цэны растуць на ўсё. Камуналка ж тая. Пенсію ці зарплату дабавяць на капейкі, а ўсё вунь як даражэе, у два разы. Але рабіўшы і не піўшы, можна зарабіць і ў горадзе. Вот і мае ж жывуць самі. Што я ім там памагаю. Даўней сала якое дам, каўбасу, калі свіней трымалі. Курыцу засячэш, яйка дасі. А так самі ўсё, кварціры пастроілі.

На свою пенсию жительница Велетово не жалуется. Говорит, что еще и внукам остается на подарки. На прощание в который раз спрашивает: «Чым жа вас, дзеткі, угасціць? Вазьміце во хоць цукерак!»

Что говорят о Лукашенко жители деревни, где осталось всего два человека