«Звание олигарха теперь является не привилегией, а обузой»

Мотивы громких задержаний крупных бизнесменов могут быть разные, но сейчас важно понять не столько их, сколько возможные последствия такой практики для страны. Такое мнение высказал аналитик Сергей Чалый в очередной программе «Экономика на пальцах».

Эксперт не удивлен тем, что власть начала приходить за людьми, которые были столпами уникальной белорусской модели последние 20 лет. «Сейчас эта модель оказалась в состоянии сжимающегося пирога и увеличивающихся аппетитов», — отметил Чалый.

То есть сейчас фактически в стране меняется политэкономическая модель, ведь отношения собственности — ключевые отношения любой модели, напомнил эксперт.

«Первый вывод из посадок: очень мало будет желающих занять это место. У условных „олигархов“ частная собственность не особо защищена законодательно — это не столько бизнес, сколько рентный доход. Формула такая: мы вам создали условия, и теперь вы нам должны», — рассказал Сергей Чалый, добавив, что речь может идти о необходимости взять убыточный колхоз, что-то построить и т.п.

Он подчеркнул, что белорусская модель была из числа тех, «которые работают, пока экономика растет, а потом начинают отказывать».

«Пирога стало меньше, и наши условные олигархи стали должны больше. В итоге, если верить президенту, тот же Юрий Чиж оказался в долгах и вынужден был распродавать свои активы. В этой ситуации понятно желание бизнеса увести часть активов из-за пределов досягаемости государства», — отметил эксперт.

Но с точки зрения властей это выглядит нарушением определенного социального контракта. «Раньше с государством надо было делиться денежными потоками, а когда стало совсем плохо с госфинансами, возник соблазн не стричь, а резать, — продолжал Чалый. — То есть права теперь будут предъявлены не только на поток, но и на запас, то есть на капитал, на собственность».

При этом в нынешних условиях нельзя сказать, что «условного Чижа сменит условный Чиж штрих». «Изменилась функция. То есть это не довольство персональным составом олигархата, не конкурентная борьба между ними, это изменение отношений власти к собственникам. При этом желающих оказаться на условно освободившемся месте Чижа нет. Звание олигарха теперь является не привилегией, а обузой», — уверен аналитик.

Он подчеркнул, что вся модель строилась на том, что не важно, кому принадлежит собственность, важно, кто контролирует денежные потоки: «Любая прибыль у нас — это не плата за предпринимательский риск и не собственное достижение, а результат действия системы, и ей надо быть благодарным. В итоге собственник становился условным менеджером».

Особая история, считает Сергей Чалый, — некогда приватизированные госпредприятия. «Создается система отъема собственности, при которой выстраивается четкая схема, к примеру, под видом защиты прав миноритарных акционеров. Причем для этого может и не требоваться форс-мажорных обстоятельств, вроде пожара на „Пинскдреве“. Речь при этом может идти о предприятиях, где доли государства вообще нет. То есть государственная собственность бывшей у нас не бывает».

Эксперт отметил, что это явный сигнал инвесторам, особенно иностранным, что если вкладывать, то в гринфилд, который у нас, «в принципе, уважают, пока проект не станет слишком крупным — тогда ему тоже придется работать по правилам, диктуемым государством».

Сергей Чалый также обратил внимание на новеллы закона о банкротстве и мнение о них Михаила Кирилюка. «Сейчас иск о субсидиарной ответственности уже не право, а обязанность антикризисного управляющего, большинство из которых удовлетворяется. Причем ответственность несут все учредители, к примеру, общества с ограниченной ответственностью. И размеры этой ответственности — это размер непогашенной задолженности». При этом, по статистике Экономического суда Минска, 85% исков о привлечении к субсидиарной ответственности удовлетворяются, около 10% заканчиваются примирением или уменьшением суммы, отказ от привлечения к субсидиарной ответственности — это только 5% случаев. «То есть норма, существовавшая на случай злонамеренного банкротства, теперь применяется широким фронтом», — пояснил эксперт.

«В итоге сам принцип, сама идея института банкротства и института ограниченной ответственности, появившаяся в середине 19 века, перестают функционировать. Смысл понятия „юридическое лицо“ теряется. Любое частное предприятие сейчас — это ИП, который всем имуществом отвечает по долгам предприятия», — констатировал он.

По мнению Сергея Чалого, в нынешних условиях можно сделать вывод о том, что самый безопасный бизнес в Беларуси сегодня — достаточно мелкий, не масштабируемый, низкомаржинальный и достаточно сложный в управлении, с минимумом собственности. «Фактически это гаражный бизнес, от которого мы пытались когда-то уйти, — пояснил он. — В итоге вместо шага вперед экономика Беларуси делает шаг назад».

Описать эту новую белорусскую реальность сложно, отмечает эксперт. «После авторитарной модернизации мы пришли к абсолютистской архаизации. Не будет никакой концентрации частного капитала, мы не увидим инвесторов ни в какую из отраслей, в том числе — в гринфилд. Нетто-результат такой политики — практически полное огосударствление сколько-нибудь крупного капитала. Оставшийся частный бизнес в итоге будет сведен до той самой гаражной экономики. В результате деэволюции пирог станет еще меньше», — предупредил эксперт.

Идеальными управленцами для новых политэкономических отношений станут вчерашние чиновники-сидельцы, готовые работать не за совесть, а за страх, — резюмировал Чалый.