Записки юного разведчика

10 дней в воинской части в поселке Гончаривське Черниговской области мальчиков и девочек учили вставать и ложиться по команде, драться, добывать информацию, вести бой и спасать раненных в школе-лагере «Курс молодого военного разведчика». Мы были там фронтовыми корреспондентами. Встретили нас — и сразу в строй.

— Нале-во! — угрожающе скомандовал капитан Квасов. — Сказал нале-во! Нале-во!

— В укрытие!

И все стали хаотично бегать в поиске укрытия — в полупустой казарме, где по одну сторону — десяток-другой застеленных кроватей, а по другую — прозрачные металлические матрац. Кто под стулом, кто под кроватью — но все выполняли команду.

— Я же сказал: В УКРЫТИЕ! — неожиданно ко мне подошел капитан.

Оцепеневшая от суматохи, я ничего более не придумала, как «спрятаться» за колонной — торчал кусок ноги, рука и нос. Первый тест на «разведчивость» я провалила. А ко второму, оказалось, морально не готова: падение спиной с высоты двух метров на руки товарищей.

— Это, чтобы и собственный страх победить, и товарищам научиться доверять, — объяснил майор Кириллов.

Результат определяется по качеству падения: падает человек ровно, как доска — значит, умеет совладать со страхом. Начинает пятиться назад — непобедимы защитные реакции.

Вскарабкавшись на двухметровую перекладину, я потихоньку встала на неустойчивые от страха ноги, пошатнулась и давай оглядываться.

— Не смотри назад, стой ровно! — руководил стоящий снизу капитан Квасов. — А теперь вытяни руки перед собой, пальцы в замок и выверни их к подбородку, чтобы не болтались.

— Я не буду, меня не поймают! — у меня уже началась истерика.

— Ты стой еще дольше, мы развернемся и уйдем. Не будем же мы тебя ждать! — шутил кто-то из ребят, готовясь меня ловить.

Еще минуты три я решалась. Все думала, как целую вечность буду падать в никуда. Вдох, еще вдох, и еще разок. Пошла!..

Летела я… да что там — даже не поняла, летела ли. Разве что почувствовала, насколько крепкими и надежными оказались мужские руки, на которые приземлилась. Оказалось, это вовсе не больно. За ровное падение мне даже зааплодировали.

— Разведчика принято воспитывать в духе элитарности, — продолжал консультацию старший лейтенант Эдуард Чеботарев. — Говорить, что он лучший, чуть ли не избранный. И тогда за своих он пойдет и в огонь, и в воду.

10 дней в настоящей армии подрастающую элиту учат общевоенным полезностям: как работать против собак, стать следопытом, выжить в лесу, стрельбе и рукопашном бою. И, в частности, правилам разведки: уходя на задание, у разведчика не должно быть ни опознавательных нашивок, ни документов, ни именных часов. Ничего!

— Вплоть до того, что…так сказать, отходы своей жизнедеятельности нужно забирать с территории врага, — делится полученными знаниями молодая разведчица Аня.

Учат ребят проводить допросы, организовывать диверсии.

— Ребятам мы так и говорим: высшим пилотажем, как известно, считаются такие диверсии, которые «закамуфлированы» под случайную цепь событий, — делится старший лейтенант Эдуард Чебатарев. — О диверсиях по-настоящему вам никто, конечно, не расскажет — все это засекречено.

— Хоть один секрет?

— Знаете, как минировать технику? Чтобы вывести из строя самолет, нужно взорвать топливные баки и двигатель. Вертолет — несущий винт. Думаю, этого хватит.

Настоящую диверсию подготовили для меня. Не минировали, но, кажется, решили окончательно расправиться — предложили пробежать полосу препятствий. Задание дали еще то, благо — в придачу к сложностям выделили и напарника. Итак, из точки А — по окопам, через заборы, лестницы, лабиринты — прибежать в точку B, взять ящик с боеприпасами весом 30 кг. Через все это, а еще и по песку ползком под колючей проволокой, вернуться в точку А, чтобы оттуда снова бежать в В. Проще некуда, согласитесь. Но первым делом что? — замаскироваться, мы же разведчики!

— Это киношники придумали, мол, чтобы спрятать себя среди деревьев — нужно «украсить» голову листьями и веточками, — комментирует майор Кириллов. — Точно вам говорю: беспорядочное движение листьев в лесу выдаст вас моментально.

Такие приемчики популярны в кругах снайперских, где иной раз сутками напролет приходится лежать неподвижно в антураже того же куста.

— А как насчет «боевой раскраски»?

— Маскировать угольком лучше выделяющиеся места: нос, скулы, подбородок. А не то на фоне леса будет профиль выделяться, — говорит майор. — В крайнем случае, все лицо, вплоть до век.

Мой камуфляж ограничился всего-то маскхалатом невероятных размеров. Мы вышли на полосу и погнали.

— Быстрее, быстрее, еще, — подбадривал напарник, приехавший на курс разведчика. — Бегать, что ли не умеешь?

— Да, не умею. И что? Зато стараюсь! — так и хотелось сказать ему.

Но он и так уже сжалился и сбавил темп.

— Это сейчас полоса выглядит миролюбиво, — поделился он впечатлениями. — Вот когда мы бежали, «дорожка смерти» была забросана взрывпакетами, дымовыми шашками, а по кругу ходили солдаты и расстреливали всех из холостых патронов. Так что тебе куда легче.

Все силы иссякли, когда вместе с напарником мы упали в песок и ползком, как змеи, тащили свои тела вместе с треклятыми боеприпасами под натянутой в полуметре от земли проволкой. Во рту — песчаный пляж, глаза в пыли. А мы ползем из последних сил.

— После такого не то, что в армию, жить не хочется, — задыхаясь, рассуждала я.

— Мы с подругами раньше мечтали пойти в армию, — комментирует разведчица Аня. — Но, кажется, я передумала.

Парни думают иначе. Многие из тех, кто приехал в лагерь, уже отслужили. А те, что еще «на подходе», скучают за холодным пивом на берегу реки. Но даже с такими «трудностями» от армии отказываться не думают. Вот чудаки.