Юлия Мицкевич: «Диктатура — одно из проявлений патриархата, со всей его гегемонной маскулинностью, мачизмом, сексизмом, гомофобией и непринятием инаковости»

Беларусь опустилась на пять позиций в рейтинге Global Gender Gap Report 2023, который ежегодно составляет Всемирный экономический форум для оценки гендерного разрыва. До паритета пока не добралась ни одна страна, но ближе всех к идеалу Исландия с 91,2% показателя равенства.

Беларусь на 41 месте среди 146 стран, а замыкает список Афганистан.

Выглядит так, что за формальными показателями, которые можно измерить для оценки гендерного разрыва, не учитываются качественные. Беларуски раньше мужчин выходят на пенсию и дольше живут, но чаще сталкиваются с проблемами из-за декретов, больничных, вопросов оплаты труда.

В стране немало женщин-чиновниц разного уровня, но почему-то именно от них нередко слышны сексистские высказывания, мол, главное призвание женщины — рождение детей, дом и семья.

Какова сегодня ситуация с гендерным равенством в Беларуси, почему режим стремится  насадить патриархат, и как из женских маршей выросли новые беларусские инициативы — об этом Филин поговорил с гендерной эксперткой, соорганизаторкой Фемгруппы Координационного совета Юлией Мицкевич.

— Ситуация изменилась, к сожалению, в худшую сторону, с учетом происходящего в Беларуси. Это, мне кажется, даже не политический и правовой дефолт, а катастрофа, в том числе гуманитарная. Нарушаются абсолютно все права и свободы, поля для гражданского активизма в принципе не осталось. И женщины, как и другие уязвимые социальные группы, оказываются в еще более уязвимом положении.

Сложно даже понять, добавляет Юлия Мицкевич, масштабы ухудшения: возможности для проведения глубоких исследований просто нет, а официальная статистика, которая подается в международные структуры (и на которой в том числе строится рейтинг гендерного разрыва), либо закрыта, либо непонятно, насколько она соответствует реальности.

— Гендерное равенство, помимо того, что это про права, также всегда про власть и ресурсы, — говорит экспертка. — Есть ли у тех, кто входит в так называемый политический топ-менеджмент, воля продвигать эти вопросы, выделяются ли на это ресурсы?

Вспоминая историю до 2020 года, эта тема не была приоритетной. Хотя определенное отражение все же находила: например, у нас существовал Национальный совет по гендерной политике, который каждые 5 лет выдавал планы по продвижению гендерного равенства.

Чаще всего это были декларативные заявления, никак не подкрепленные статьями в бюджете.

И все же очень важно было это демонстрировать, также как и якобы высокие места Беларуси в международных рейтингах. Был период потепления отношений Беларусь-ЕС, когда вкладывались большие средства в разные инфраструктурные проекты, и беларусские чиновницы целыми самолетами летали в Европу, чтобы перенимать опыт.

До 2020 года наблюдался даже определенный прогресс: крупные организации, например, «Гендерные перспективы», работали с госинститутами в сфере гендерного равенства.

С другой стороны, в 2018-м закон о противодействии домашнему насилию, который разрабатывался при содействии МВД Беларуси, Лукашенко одним росчерком пера фактически отклонил.

— Закона не случилось тогда, сейчас о нем даже можно не вспоминать, — констатирует экспертка. — Потому что насилие, увы, стало социально одобряемой нормой. Оно вышло из домов и квартир и воцарилось повсеместно. Возглавляющий теперешнее государство человек по фамилии Лукашенко — и это моя твердая позиция — его инициировал, именно с его приказов все началось, а сейчас уровень репрессий достиг массового террора.

Из авторитарной диктатура превращается в тоталитарную, и понятно, что ни о каком гендерном равенстве здесь говорить не приходится.

Эти вопросы поднимали сервисные и профильные НКО, но теперь, поскольку они ликвидированы, взаимодействие и солидарность проявляются в других формах. К примеру, налажены онлайн-горячие линии для тех, кт острадает от домашнего насилия — как в Беларуси, так и в других странах.

Но на уровне государства, конечно, женщины остались наедине со своими нерешенными проблемами. Они, я думаю, будут усугубляться, судя по риторике чиновников — какой они видят роль женщин.

— Представления, прямо скажем, средневековые: дети-дом-семья. Особенно дико, когда подобные идеи озвучивают женщины из высоких кабинетов. Чем это можно объяснить: именно такие беларуски нужны и удобны режиму?

— Безусловно. В патриархате ведь как: власть — у мужчин. А диктатура — одно из проявлений того самого патриархата, со всей его гегемонной маскулинностью, очень токсичной, мачизмом, сексизмом, гомофобией и вообще непринятием никакой инаковости.

В этой системе координат женщина — инструмент для удовлетворения потребностей. В частности, для решения демографической проблемы, которая судя даже по официальной статистике, усугубляется. Поэтому женщины — инкубаторы, которые должны рожать, причем не просто людей, а беларусов, как заявила Кочанова.

Но интересный момент в том, что и Кочанова для Лукашенко здесь — инструмент, благодаря которому он продвигает пропагандистские патриархальные нарративы. Он и сам говорит об этом, но использовать женщину, которая будет обращаться к другим женщинам, с его точки зрения более эффективно.

А Кочанова, как мне кажется, находится в такой позиции, как жена в созависимых отношениях. Когда уровень верности и преданности настолько высок, что можно не замечать собственные интересы, забывать о них, следуя за «любимым». Преданность ее Лукашенко очевидна.

Ведь ни Кочанова, ни председательница Союза женщин Шпилевская, никто иной не говорит о правах женщин или гендерном равенстве — вся риторика сводится к условно традиционалистским ролям, даже не прошлого века, а какого-то домостроя. И это откат назад на много лет, таких пламенных речей в контексте патриархата я уже давно не помню.

— Сколько времени понадобится, чтобы Беларусь, даже после изменения политической ситуации, смогла выбраться из гендерной «ямы»?

— Мы не знаем, когда и как изменится политическая ситуация, но я смотрю на вещи скорее оптимистично.

Я вижу, как женская революция, которая (это мое личное глубокое убеждение) задала тон и ценностную рамку всему протесту — та заботливая солидарность и поддержка друг друга, сестринство, горизонтальное взаимодействие, распределение лидерства, умение взять на себя ответственность — продолжается в коммуникации активисток, инициатив и организаций.

Большинство из них за пределами Беларуси, но то, как они формируют структуру, поле своего взаимодействия, — это все задел на будущее, то, что можно будет трансформировать в новую Беларусь.

Есть Фемгруппа КС, наш основной фокус — политическое усиление роли женщин. И мы видим, как за три года, после запала и периода разочарования, выживания в новых условиях, вновь появляется запрос от женщин в сообществах, в том числе внутри Беларуси: они хотят больше знать и понимать про феминизм, гендерное равенство, политическое участие.

И потому, считает Юлия Мицкевич, есть небезосновательная надежда, что при изменении политической ситуации все эти наработки будут применяться, получится и продвинуть закон о противодействии домашнему насилию, и ратифицировать Стамбульскую конвенцию (о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин — Ф.), принять закон о гендерном равенстве и т.п.

— У меня нет излишне радужного восприятия наших демсил, — подчеркивает экспертка. — Здесь тоже не все так гладко, и гендерная повестка вызывает сопротивление у мужчин, вышедших из системы Лукашенко либо из старой оппозиции. Но мы готовы разработать фемстандарты для наших демократических сил, которым они не смогут не следовать, потому что если ты заявил о приверженности демократическим ценностям, то ты не сможешь сказать публично, что против феминизма. Конечно, это большой пласт работы, часто невидимой в медийном поле, но рано или поздно мы опубличим ее итоги.

Самый главный результат этих трех лет для меня — то, что ничего не закончилось. И беларуски по-прежнему, несмотря на выгорание, усталость и так далее, мотивированы этим заниматься, и верят в то, что новая Беларусь — не только феминистская, а «квировая», в широком смысле слова основанная на равенстве.