Юлия Чернявская: «Мы осуждали, сидя на диване и ведя эзоповы бои в ЖЖ»

Фото Наша Нiна

– История с Дудинским и Кохно в наших пенатах, увы, обычна, – пишет Юлия Чернявская. – Времена, когда публичные покаяния валили валом, были не так уж давно и, в общем, никогда не кончались. Есть, конечно, прирожденные герои, люди, абсолютно лишенные страха, но их один на тысячу.

У каждого из нас есть свои уязвимые места, за которые нас можно схватить и на которые можно надавить: семья, близкие, дело, здоровье, страх боли, волчий билет – и многие другие. Думаю, и у чиновников, кстати, та же, только более усугубленная ситуация: их-то вообще «там» знают, как облупленных.

И потому, ни в коей мере не обвиняя ни Дениса, ни Дмитрия, я хочу, чтобы мы вдумались в те данные под давлением и пытками лжепризнания некоторых людей из «старой оппозиции», за которые их уже долгие годы презирает «прогрессивное общество».

В случае с Денисом и Дмитрием мы однозначно становимся на их сторону. Но тогда пойдем дальше и подумаем о тех, кого мы привыкли осуждать даже за одно слово и за одну фразу. За прошение о помиловании, например, после не дня, а года отсидки. За то, что ты, подписывая, спасаешь задержанную жену или племянника. За то, что ты после выхода из тюрьмы имеешь неосторожность сказать, что тебя не пытали: как, его не пытали, значит, предатель, агент!

Мы осуждали их, сидя на диване и ведя эзоповы бои в ЖЖ.

Как-то один из экс-кандидатов, отсидевший свое, сказал мне: «Баллотируясь, я понимал, что мне предстоит сидеть, но я не подписывался за то, что мне надо будет умирать».

Мы можем душой хотеть от людей, чтоб они были рыцарями без страха и упрека. Но мы не имеем права требовать от них героизма. Я уже пожила свое в стране, где подвиг был вменен в норму, Спасибо, больше не хочу.

К чему я веду? К тому, что мое отношение к Денису и Дмитрию не изменится ни на йоту. Но не только. Еще к тому, что нам надо пересмотреть и отношение к другим, оказавшимся в этой западне, причем, с более отягощенным бэкграундом.

И вообще принять на вооружение одну максиму: «Я не вправе осуждать за трусость того, в чьей ситуации не был и не повел там себя самым идеальным образом».