«Я ехал служить, а не беспределом заниматься»

Третий по счету российский дезертир стал причиной нового витка информационной войны между Грузией и Россией. После перехода Виталия Хрипуна на грузинскую сторону, об обстоятельствах которого «Клуб экспертов» проинформировал 21 декабря, прошло уже два дня, однако СМИ до сих пор не преодолели путаницу первоначальных сообщений телевидения и информационных агентств. На этом фоне предлагаем эксклюзивное интервью с прапорщиком ФСБ, который сам говорит о причинах принятого им решения.

— Виталий, расскажите о себе и ответьте на вопрос: как Вы попали в Грузию?

— Родился 11 апреля 1984 года в Полтавской области. Жил в Мурманске, где осталась моя семья — мать, 7-летняя сводная сестра и отчим. Там же был призван в армию. После службы работал в частной фирме, на рыболовецком судне. Когда произошла война в Южной Осетии, то по телевизору говорили, что это нападение на Россию, что Россия защищает маленький осетинский народ, и я решил, что должен поехать туда, чтобы защищать правое дело. К тому же была информация, что за службу в горячей точке хорошо платят, и меня привлекала возможность сделать карьеру. Посоветовался со своим дядей, полковником ФСБ Игорем Гришенко, и он помог устроиться на специальные курсы. Нас готовили и проверяли четыре месяца, потом получил назначение. Стал прапорщиком, инструктором разведывательно-поисковых групп.

— Речь идет о контрактной службе?

— Да, о контрактной. Я должен был отслужить в Южной Осетии два года, потом получал право просить о переводе в другое место. Зарплату дали хорошую — больше тысячи долларов. Говорили, что пойду на повышение, хорошие перспективы обещали.

— Когда приехали в зону конфликта?

— 6 декабря приехал в Цхинвали, оттуда направили в Синагури. В этом селе мы жили, а служили на заставе в Переви. Когда я ехал, то не знал, что это — территория Грузии. Думал, что буду защищать Южную Осетию и Россию.

— Что повлияло на Вашу позицию?

— Местные помогли разобраться. Там вокруг смешанное население — есть и грузины, и осетины. От них узнал, что мы находимся в Грузии, что вся Южная Осетия — это тоже Грузия. Я был удивлен, когда услышал это не только от грузин, но и от осетин. Вообще, совсем не ожидал увидеть там ту ситуацию, с которой столкнулся. Чувствуется плохое отношение к нам, к русским солдатам. Особенно со стороны осетин, потому что они ощущают себя хозяевами и, в отличие от грузин, у них оружия много. Грузины могут и накормить, если что, а осетин приходится больше опасаться. Хотя не любят нас ни те, ни другие. Никому нельзя доверять. Все время в состоянии боеготовности. Ребята постоянно напряжены, часто срываются. Там никто не хочет служить. Все думают, как бы уехать.

— Можете рассказать о конкретных инцидентах?

— При мне стычек никаких не было. Общая атмосфера плохая. Нас заставляли издеваться над местными, оскорблять, деньги вымогать. Не давать им передвигаться. Если что-то везут — продукты или дрова — то должны платить за провоз. Этого начальство требовало. Нам говорили, чтобы местных в черном теле держали, без послаблений. А если кто-то будет возмущаться, то сразу применять силу, в случае необходимости — стрелять на поражение. Никакого закона, и протестовать нельзя. Когда я высказался против, то мне пригрозили расправой. Сказали: сиди тихо и делай что велят, не то — у нас много лишних патронов…

— Это стало причиной Вашего побега?

— Да. Я ехал служить, а не беспределом заниматься. Почему нельзя, чтобы все было честно, по закону? Когда у вас памятник взорвали, наши офицеры сильно обозлились и потребовали ужесточить отношение к населению. Это для меня стало последней каплей. Я долго размышлял и решил, что самое правильное будет — уйти. Ночью ушел с заставы, пошел в сторону грузинского поста и сдался.

— Что думаете о Вашей дальнейшей судьбе?

— У нас рассказывали, что в Грузии есть порядок. Слышал, что двое солдат, которые ушли до меня, нормально устроились. Я тоже хочу жить в стране, где нет коррупции, где законы соблюдают. В Тбилиси мне объяснили мои права и я обратился за политическим убежищем. Этот вопрос решается вместе с ООН. Надеюсь, что меня не выдадут России. Там для меня все кончено — и с карьерой, и со всем. Если попаду в их руки — житья не дадут. Может, когда-нибудь смогу вернуться, но не сейчас. Здесь мне обещали давать пособие и помочь с работой. У меня техническое образование и работать умею, так что заработать себе на жизнь смогу.